МОИ ЛОШАДИ
Предыдущие части:
1. Пролог
2. Учусь ездить верхом
3. Между учебной и спортивной
4. Спортивная группа
5. Ретро-1
6. Ретро-2
7. Амга
8. Между спортом и казачьей станицей
Конверт, заставивший моё сердце биться сильнее.
День первый.
25 июля 1991 г.
Мама посадила меня в автобус «Донецк-Краснодар», взяв торжественное обещание с шофёров, что они лично проследят за моей благополучной доставкой в станицу Октябрьская. А от Октябрьской до нужной Крыловской – каких-то жалких 8 км.
(Признаюсь с высоты своего нынешнего возраста – отправлять ребёнка – девочку! – одного за тридевять земель нынче я бы не рискнула. Получается, в застойном Советском Союзе родители не боялись отпускать детей в самостоятельное «плавание». Между прочим, на северный Кавказ! – (здесь и далее курсивом выделены примечания О.Крыгиной (Дмитрук) двадцать лет спустя, в 2011 году).
Ехала я отлично. Спала, на остановках читала о казаках – чтоб не выглядеть незнайкой на фоне других. Ведь ответить на вопросы второго и третьего тура мне не довелось - ибо номер «Юного натуралиста» с вопросами пришёл спустя месяц после последнего срока подачи ответов.
(Видимо, трещать по швам страна начала уже в начале 1991 года, если отлично налаженный советский почтовый механизм стал давать такие перебои).
Стояли в Старобешево 5 мин; в Тельманово 10 мин (я узнавала знакомые места – старобешевский колхоз и поездку в Хомутовскую степь через Тельманово); в Новоазовске 15 мин; в Таганроге 30 мин, где я купила в комиссионке импортную 90-минутную кассету за 20 руб. (Видать, в большом дефиците были нормально звучащие импортные аудиокассеты!); в Ростове 45мин, где я накупила заклёпок на собачий ошейник (этих заклёпок хватило на десяток лет – помимо собачьего ошейника, остатки украшали рокерский прикид моего брата) и в Кущёвской 5 мин. Следующая – Октябрьская. Пожилой водила вдруг заявил, что не высадит меня, я ж не взяла с собой «бутыль». Я ответила, что надо было предупреждать, и что свою бутылку он получит через десять дней, когда вернёт меня в Донецк в целости и сохранности.
В дороге очень хотелось пить. Люди где-то набрались ситро и попивали его, а я выбегала на каждой длинной остановке и покупала стакан сока.
В Таганроге в автобус заходили новые пассажиры. Среди них – симпатичный мужчина лет тридцати в тёмных очках. Он поинтересовался, свободно ли место рядом со мной. Я ответила что занято, т.к. его занимала какая-то девица, направляющаяся в Краснодар. Мужчина пошёл дальше по салону искать свободное место.
Когда собрались отъезжать, выяснилось, что девица от меня отсела. Тогда я сдуру сообщила об этом проползавшему мимо по проходу мужчине. Он с радостью схватил свои вещи и пересел ко мне. Я немедленно пожалела о своём поступке, так как он просто с места двинул в карьер. Во-первых, это оказался русский грузин (или грузинский русский, что в данном случае всё равно), а во-вторых – явно сексуально озабоченный. Он поплотнее придвинулся ко мне и всю дорогу до Ростова рассказывал о своих донжуанских похождениях. Поскольку я не привыкла к такому напору и вела себя пассивно, под конец он совсем обнаглел: оказывается, я не пожалею, если проведу с ним ночь. Потом просил разрешения поцеловать в шею и в конце концов без спроса чмокнул в щёчку. Тут я, наконец, возмутилась и пообещала устроить скандал на весь автобус, если он не угомонится.
(У советских скромных девушек (в частности – у меня) опыт общения с противоположным полом настолько был скуден к 19 годам, что они (я) на самом деле терялись и не знали, как реагировать на подобные приставания. То ли дело современные девушки – их не смутишь ничем.)
Когда в Ростове он вышел, я облегчённо вздохнула. Больше никто и ничто не омрачало моей поездки. Кроме разве что, того, что я опоздала. Статья Т. Ливановой о том, что ребята уже «гостят» в Крыловской, меня очень тревожила. Возможно, что в телеграмме организаторы неправильно указали сроки пребывания в станице. Ведь июльский номер верстается в июне, а ребята «гостят», а не «будут гостить». Получается, надо было приезжать не 25 июЛя, а 25 июНя? Ладно, посмотрим.
В Октябрьской водители достали из багажа мои вещи. Я договорилась с ними, что 9 августа они «поймают» меня здесь на дороге около часу дня и доставят в Донецк, за что их будет там ждать обещанная бутылка. (О, где же ты, мобильная связь? Как мы без тебя обходились?!! Ведь в полной уверенности были все трое, что раз договорились – обязательно встретимся без предварительных созвонов и корректировок!)
Ну что ж – я почти на месте. Осталось добраться до ж/д вокзала, где, согласно телеграмме, нас ожидают организаторы. На автобусной остановке народу немного. Иду к ним со своей тяжёленькой сумкой, как вдруг сзади накатывает раздолбанный драндулет – «Запорожец» времён Очаковских и покоренья Крыма. Под стать ему страшенный водила-калека интересуется, куда подвезти. Чистосердечно признаюсь (О, наивная девушка советских времён!).
Телеграмма, принёсшая весть о победе.
Инвалид услужливо-нагло, даже не получив согласия, распахивает переднюю дверцу и просит 2 рэ. Я не знаю, как далеко ехать, и потому соглашаюсь. (О, наивная девушка советских времён!) Но всё-таки высказываю опасения, что он меня куда-нибудь не туда и не затем завезёт.
- Та на шо ты мне нужна! Я ж инвалид! – ругается дядька. А сам по пути выспрашивает, «кой чёрт занёс меня так далеко». Получив ответ, снова ругается:
- Та никто тебя там ждать не будет! Кому ты тут нужна?! Садись на местный автобус и ехай до колхоза! Быстрее будешь! Щас 18-30, автобус через 10 минут!
Тем не менее, выхожу на ж/д вокзале. Вечер. Стоят поезда. Народу – никого. Полная тишина. За три минуты я обошла со своей тяжёлой сумкой весь маленький вокзальчик и, никого не встретив, отправилась по совету дядьки на автобусную остановку, расположенную в ста метрах от вокзала.
Автобус «Ж/д вокзал – колхоз «Кавказ» сиротливо стоит в ожидании пассажиров. Сажусь на пустое место. В голову закрадываются гнетущие мысли. Хоть и обещали, но никто не встречает. А ведь ещё не так поздно – не десять же вечера, не полночь. Наверно, я всё-таки опоздала. Ну ничего, попаду в правление колхоза – там всё выяснится. Если что – попрошусь у них где-нибудь переночевать и утром электричкой доберусь до Иловайска Донецкой области.
(Просто потрясает беспечность организаторов конкурса. То ли на самом деле в то время можно было без волнений ожидать, что дети 14-16 лет смогут самостоятельно пробраться из всех уголков СССР на Северный Кавказ без опасных приключений. То ли что родители их настолько не обременены работой и отсутствием денег, что смогут позволить себе привезти своё чадо лично? Но, как говорится, хорошо, что хорошо кончается. Впрочем, о безопасности верховой езды думали тоже только на бумаге – но об этом дальше, по ходу «пьесы»).
Наконец, расхлябанный автобусик тронулся в путь. Он останавливался на каждом углу, как у нас троллейбусы. Мы миновали автотрассу и ту остановку, где я села в «Запор» к инвалиду. Получается, что просто-напросто выкинула 2 рубля. Но ничего – зато благодаря дядьке не томилась долго на вокзале, а еду куда надо.
В пути допотопный автобусик сломался. На счастье, вскоре появился другой, и нас пересадили.
Итак, я в колхозе «Кавказ». Иду к красивому зданию с колоннами. Это – правление колхоза. Навстречу выходит пожилой сторож. Очень приветливо ко мне обращается, помог донести сумку. Интересуется, кто я и чего сюда приехала.
- Конкурс «На коне – через века», - объясняю, - так и так…
- Не, - говорит, - не слышал.
Мне становится совсем уж не по себе. Улицы села пустынны. Скоро зайдёт солнце… Действительно, кой чёрт принёс меня в эту Крыловскую?
- Где председатель? - спрашиваю.
Сторож показывает. Оставляю ему сумку, стучусь к председателю колхоза. Какая удача, что он всё ещё на рабочем месте! Устало сидит за столом над какими-то бумагами.
- Здравствуйте! Я – победитель конкурса. Где у вас остальные и куда мне можно приткнуться?
- Какого конкурса? – удивлённо вскидывает брови председатель.
Вот те на! Словно обухом врезал по башке. Мгновенно слетает вся спесь, и едва слышно лепечу отчаянным голосом:
- «На коне – через века», Всесоюзный конкурс…
- А-а, так это вы, которые со всего Союза?
- Ну да!
- Посиди, сейчас я тебя отвезу. С тобой больше никого?
- Не... – (значит, со сроками не промахнулась. Ура!)
(Вот ведь как – столько работы у человека, что допоздна сидит, запамятовал о таком редком событии, как Всесоюзный конкурс. Но ведь нашёл возможность не только в памяти откопать информацию, но и ЛИЧНО доставить участницу на место!)
Минут через десять председатель захлопнул свои гроссбухи, забрал у сторожа мою сумку и погрузил вместе со мной в автомобиль. По дороге мы мило беседовали на тему конкурса.
Приехали к воротам какого-то пионерского лагеря. Уже почти стемнело. На каменной стене дома сквозь сумерки легко читается огромная надпись «Добро пожаловать!». Но ворота закрыты. Тогда председатель, ничтоже сумняшеся, предлагает перелезть через ворота – и подаёт пример. Мы с его личным шофёром повторяем подвиг председателя.
На территории – тишина. Только где-то вдалеке слышны голоса.
- Это они в речке купаются, - объясняет председатель.
Подходим к корпусу. Его кирпичные стены расписаны красками – лошади, лошади… Интересно, откуда? За один день не успели бы нарисовать.
В корпусе – гогот. У входа стоят на полке сапоги – кирзовые и хромовые. Пар десять, не меньше. Заглядываю в так называемый «предбанник», где обычно обитают вожатые. Кроватей нет. Матрасы, простыни, одеяла расстелены прямо на полу.
От этого мне погрустнело. Как-то совсем уж по-спартански, особенно для ВСЕСОЮЗНЫХ победителей…
Выяснилось, что все приехали 24-го, и сегодня уже ездили верхом. Правда, только шагом. Интересно, а чего же мне телеграмма от редакции предписывала приезжать 25-го? Одна из многочисленных загадок конкурса «На коне – через века».
Взрослых в корпусе нет, всё начальство – на реке. Оттуда доносятся крики и хохот. Председатель хочет уехать, а я прошу, чтоб сдал меня «с рук на руки», а то мне страшно. Хуже нет – последней приезжать. Все уже хоть как-то друг друга знают, а ты словно не в своей тарелке.
Втроём – я, председатель и его шофёр - идём к реке. Ребята купаются. Из взрослых – два мужика. Один – щупленький, бледный, в очках и заикается. Зовут Юрий Васильевич. Он – корреспондент «Юного натуралиста».
Второй – высокий, непонятного возраста, в каких-то то ли лохмотьях, то ли в такой одежде – не понять (потом я обратила внимание, что он ни разу не переодевал рубашку и штаны - так и ходил). Похож на попа – с длинной всклокоченной бородой и большим крестом на шее. Кто он и что собой представляет – неизвестно. Ещё одна из загадок конкурса. Но ведёт себя очень уж начальственно – видимо, любитель покомандовать.
ЮВ (Юрий Васильевич Краснощёков) проявил к моей персоне подозрительно высокий интерес.
-А, Оля? Из Донецка? – и начал подробнейшим образом выяснять, как я добралась и т. д. – типа, «хорошо ли тебе, девица, хорошо ли тебе, красная?»
Я удивилась:
- Вы что, каждого так встречаете?
- Нет, - говорит, - просто уже все приехали. Остались только ты и две девочки из Ленинграда. А тебя я выделил потому, что такие работы, как твоя, запоминаются наизусть. А ленинградок поехала встречать на вокзал Татьяна Константиновна.
- Ливанова?
- Да.
Ну вот – слава Богу, всё встало на свои места.
Возвращаемся в корпус. ЮВ извиняется:
- У нас тут условия немного… того… Завтра привезут в лагерь пионеров, и всё образуется. Видишь, ребята наши вообще на полу спят.
Ребят мало. Старший из них – симпатичный шестнадцатилетний Андрей Гладилин из Чечено-Ингушетии. Мы с ним немного поболтали-познакомились. Похоже, он принял меня за свою ровесницу
(Не удивительно. Чем старше люди – тем больше стираются возрастные границы. Восьмилетнего легче отличить от шестилетнего, труднее заметить разницу между 16 и 18 годами. И легче лёгкого ошибиться, если вам за пятьдесят. Там и пять лет не играют никакой роли. И всё же – без ложной скромности скажу, что всегда выглядела гораздо моложе своих лет).
Ещё один мальчик, лет четырнадцати-пятнадцати, был слишком… э-э, объёмным для занятий конным спортом. «Неужели и он собирается ездить верхом? Не, наверно, это местный». Ан нет, оказалось, он тоже победитель конкурса, зовут его Рома, он из Вязьмы.
В самом корпусе оказалось всё же уютней, чем я ожидала после увиденного в «предбаннике». Ровными рядами стоят кровати – штук 20. Белые простыни и наволочки. Симпатичные весёлые девчата вовсе не с наглыми рожами, как я опасалась.
ЮВ начал хлопотать, где устроить мне ложе. Я предоставила все заботы ему и пошла знакомиться с девчатами.
На вид им всем от 14 до 17 лет. Одна – Маша Ливанова, дочь ТК (Татьяны Константиновны) – десятилетняя. И Вера Коновалова из Москвы - ей лет 12-13. Из общего доброжелательно-детского коллектива выделялась шестнадцатилетняя Вера тоже из Москвы. Её повадки и выражение лица напоминали кое-каких моих знакомых конниц с нашей конноспортивной базы. Причём тех, с кем подружиться мне было проблематично – слишком уж разные взгляды у нас на жизнь вообще и лошадей в частности.
Я даже не запомнила её фамилии – потому что подружиться с такой личностью мне не удалось и здесь. Якобы Вера занимается в Тимирязевской сельхозакадемии объездкой молодняка. Впоследствии я убедилась, что кто-то на Веру наговаривает (а может, и она сама) – с такой посадкой, как у неё, невозможно усидеть на необъезженной лошади. Слишком скованная, шенкель уезжает за подпругу сантиметров на 15. Да и здесь, в Крыловской, она предпочитала садиться верхом только на спокойных, уравновешенных лошадей.
(Может, конечно, Вера здесь на спокойных лошадях отдыхала от своих буйных подопечных из Москвы. А остальные девочки просто не имели достаточно опыта и знаний, чтоб задумываться о последствиях. И потому лезли на любую лошадь без опаски).
Быстро завязалась дружба с Фатимой из Железноводска. Очень общительная симпатичная девочка, ездить умеет, но не занимается ни в какой конной школе. Щедрым жестом Фатима уступила мне свою кровать – совсем даже неплохую. Сетка в ней прогибалась сравнительно мало.
Фатима показала душ, туалет и умывальник. Из фонтанчика для питья я хлебнула воды. И тут же выплюнула! Вода горька и пахнет тиной! Похоже, что она прямо из реки.
- Не волнуйся! Ты посмотри на неё при дневном свете, - «успокоила» Фатима. – Она чёрная, как из лужи. В реке вода чище.
Душ хороший. Но воды нет. Туалет нормальный. Но дырки – снайперские – сантиметров 15 на 20. Как туда прицельно попасть, не промахнувшись – очередная загадка конкурса.
В умывальнике вода такая же, как и в фонтанчике – чёрная, горькая и вонючая.
Вернулись в корпус. При подготовке к ночлегу выяснилось, что не хватает на всех постельного белья. Полагалось иметь только по две вещи – простынку и одеяло, две простыни, простыню и наволочку, наволочку и одеяло… ну и так далее в различных комбинациях. Завтра обещали всё наладить, а сегодня просили уж как-нибудь перетерпеть.
Вечером одной девочке – Инне – стало плохо. Бородач (оказалось, он – потомственный казак из Владивостока!) раскомандовался и начал её лечить.
А я присоединилась к группе ребят и девчат, что под предводительством ЮВ отправились гулять по лагерю. Спустились к реке Ее. Постояли на рыбацком мостике. Болтали каждый о себе. Выяснилось, между прочим, что среди приехавших более-менее серьёзно занималась конным спортом только я (даже справка есть о наличии первого разряда). Получается, что я должна ездить верхом лучше всех присутствующих, за исключением, пожалуй, Ливановой. Я, было, возгордилась. Но потом вспомнила своё последнее падение с колхозного Борьки в селе Рубцы. И что я три с половиной года не занималась конным спортом. И что первый разряд у меня указан в простой справке СДЮШОР по конному спорту и современному пятиборью, но не в зачётной книжке спортсмена.
Интересно, как я завтра почувствую себя в седле? Дай-то Бог не ударить в грязь лицом! Но отступать нельзя – «положение обязывает». Буду просить лошадок «повеселее», чтоб спокойных уступить детям.
(Мне, девятнадцатилетней и самой старшей среди всех, шестнадцатилетние девочки и мальчики казались всё-таки детьми. В таком возрасте три года разницы – достаточный срок для накопления жизненного опыта. А ведь было немало участников и 14-15 лет).
В одиннадцатом часу вернулись в корпус. Девчата уже укладывались спать. Только шестнадцатилетняя Лена из Гродно, сидя на кровати, то-то пела, подыгрывая себе на гитаре. Я послушала её и легла спать. Минут через 30-40 прибыли девочки из Ленинграда. Наверно, с ними и ТК, с которой я так мечтала увидеться.
Девчата в темноте шебуршились, переговаривались. Ленинградкам не хватало места, и их положили спать в проходе на полу. Сквозь сон я услышала, что одна из них – Галя Вихорева – занимается выездкой у Ивана Кизимова. Она удивлялась, что ни у кого из нас нет разрядов. Я мысленно улыбнулась – таки нас двое!
Продолжение: Крыловская. День второй.