Информация о материале

Автор: user

Категория: Путешествие в Алешковские пески

Опубликовано: 27 февраля 2011

Просмотров: 4571

1 ПУТЕШЕСТВИЕ В АЛЕШКОВСКИЕ ПЕСКИ 
2 Глава 1. 30 апреля. Собака в поезде. 
3 Глава 2. 1 мая. Здравствуйте, пески! 
4 Глава 3. 2 мая. Идем на Новую Маячку. 
5 Глава 4. 3 мая. Ночевка в пустыне 
6 Глава 5. 4 мая. Ставки в пустыне. 
7 Глава 6. 5 мая. Прощай, пустыня!

Глава 3.2 мая. Идем на Новую Маячку.

       Спалось под сосной очень сладко. Во-первых, я вчера устал от новых впечатлений, да и предыдущую ночь провел не так чтобы очень. А здешний свежий воздух наполнил легкие, как целительный бальзам.

       Юра проснулся даже раньше меня. Ему, видите ли, захотелось полюбоваться рассветом. А поскольку в одиночку не хотелось, он разбудил остальных. Но Саня не пошел, а мы с Олей составили ему компанию.

      Гуляли вверх-вниз по барханам, которые местные жители называют почему-то «кучугурами», хотя я точно знаю, что по-украински «кучугур» означает «сугроб», а не «бархан».

       Но Саня считает, что так колоритнее звучит и лучше отражает сущность этих песчаных наносов. 

       Спускались в оазисы, которых здесь достаточно много. Собственно, любое понижение на местности ниже среднего уровня пустыни образует оазис – место, где обязательно растут деревья.

       Их может быть от одного до нескольких. Это, в основном, сосны, редко -  березы. Деревья могут быть как чахленькими, так и очень внушительными.

       А сосны встречаются огромные, с круглой, словно гигантский шар, кроной. В предыдущем походе по лесу таких я не встречал. Там они, как палки с метелкой на верхушке. Наверно, потому что тесно растут и мешают друг другу жить. А здесь такие роскошные одинокие красавицы попадаются – просто загляденье.

       Так и тянет отметиться возле них, застолбить право владения. Кстати, это так здорово, что полно деревьев! Не знаю, что бы я делал, будь здесь голая равнина? Как метил бы территорию?

       Песок под лапами плотный, влажный и упругий. Наверно, от росы.

        Так замечательно носиться по звонким кучугурам! Оля и Юра даже удивлялись громкости издаваемого мной топота. Но я-то – мужик не маленький, считай, небольшая лошадка. И ношусь радостно, как угорелый.

        А еще здорово валяться в чистом песке, вытирая со шкуры остатки городского смога и железнодорожной грязи.

      Некоторые кучугуры словно подсрезаны гигантским ножом, и в тех местах обнажается чистейший, желтый песок, покрытый мелкими волнами благодаря работе неугомонного ветра.

     Редко какая травинка зацепится жить на голом песке. И только наши следы нарушают его девственную неприкосновенность.

   Такие места особенно интересны, ибо именно они больше всего напоминают классические представления о пустынях.

       Пока я исследовал местность, Оля возмущалась найденными ею женскими прокладками, почему-то разбросанными по пустыне, словно их обладательница за тем и притащилась, чтоб раскидать их здесь на память о своем пребывании. А Юра ползал на животе задницей кверху, и возил фотиком по кустикам мокрой от росы травки.

       Правда, когда он после показал Оле экранчик фотика, она долго восхищалась и обещала то, что получилось, послать на выставку. Интересно, на выставке собак я бывал, но не заметил, чтоб там показывали фотики, травку или нечто подобное.

       На какую такую выставку и что именно собралась отправлять хозяйка? 

      Когда мы нагулялись, то обнаружили, что вернуться в лагерь не так-то просто. Солнца на небе нет (облачность и моросит), компас не взяли, а все кучугуры издалека похожи один на другой. Я-то знал, куда двигаться, но Оле путь подсказал не я, а вившийся над лагерем дымок. Это Саня готовил завтрак.

       Пока люди собирали лагерь и завтракали, я тоже слегка перекусил сухим кормом. Мы навьючились и тронулись на Новую Маячку.

       Саня вел группу. Я вскоре понял, что хотя Оля и самый главный человек для меня, но Саня – главный для нее. Потому что и хозяйка, и Юра безропотно шли туда, куда шел он.

       А он взбирался на самый большой кучугур, внимательно смотрел на круглую штучку в руке, которую все называли Компас.

        Потом показывал рукой вперед, на какое-нибудь самое высокое или необычное дерево или самый высокий или странный кучугур. Он это называл «выбрать ориентир».

       После чего вся компания начинала бодро двигаться к этому ориентиру.

        Дождик прекратился. Солнышко грело, но не жгло. Отличная погодка для прогулок по пустыне.

       Мои спутники живо обсуждали проблему ориентирования. Оказывается, пока спустишься вниз с одного кучугура и залезешь на другой, выбранный ориентир настолько меняет свой внешний вид, что люди уже и не соображают, тот ли это ориентир, какой они выбрали.

       К тому же, как я понял, что-то не так было у них с приборчиком Компас. Это был допотопный аппарат, который Саня откопал  в гараже накануне поездки. Я-то ориентировался неплохо и без приборчика, но поскольку не знал, куда люди идут, и что это за Новая Маячка, то спокойно следовал в общей компании.

       Хотя спустя три часа заметил, что мы почему-то развернулись чуть ли не в обратном направлении. А спустя еще часа три – опять повернули в первоначальном. Зачем эти манипуляции – не ясно. Может, чтоб пометить как можно больше кустиков травы и деревьев в оазисах? А, может, их хитрый прибор выжил из ума? 

       Около полудня мы сделали привал возле останков какой-то вышки.

        Скинув рюкзаки, блаженно развалились на песке, отдыхая.

       Но Саня вскоре занялся изучением большой бумаги под названием Карта, Юра пошел фотографировать, а Оля – изучать норы животных. К слову, всяких нор и норочек здесь полным-полно, все они обитаемы. Все пахнут своими жителями, но ни одного из них мы так и не увидели. Прятались они от нас, знали, что на зуб мне попадутся.

       Наконец, Саня сообразил более-менее приблизительно, где мы сейчас находимся и куда дальше идти. Мы навьючились и двинули дальше. Оля громко сокрушалась, что погорячилась, оставив в Донецке свой электронный навигатор Джипиэс. Как все-таки люди могут жить без природных инстинктов?!

      Я, конечно, хозяйку очень люблю и уважаю, но и жалею за неспособность ориентироваться и слышать запахи так, как я. Ведь это так просто! Приходится ее немного опекать, но так, чтоб она ничего не заподозрила и не обиделась, что собака в некоторых вопросах соображает лучше. 

      Потом мы встретили телеграфные столбы с проводами и пошли вдоль них, надеясь, что они выведут нас на восток, к деревне.

       Да не тут-то было. Провода оказались рваными, а столбы корявыми. И, конечно, никуда не привели.

        После мы взобрались на гигантский бархан, с которого открылся неописуемо красивый вид.

         С обратной стороны кучугур обрывался колоссальным котлованом из чистейшего песка.

       Мы с Юрой тут же спустились вниз. А Оля с Саней отдыхали наверху. Не помня усталости, я носился, как сумасшедший, по мягким и плотным склонам, качался и кувыркался в песке, а Юра меня фотографировал. Дух захватывало от восторга даже у собаки, что уж говорить о людях! Намотавшись, я с наслаждением растянулся на песочке.

       Да-а, это не бетон, на котором частенько приходится отдыхать дома, в Донецке. Это – чисто перина в сравнении с бетоном!

       Задумчиво глядя вдаль, Саня произнес:

       - Здесь много народу подрывается на потерянных бомбах…

       - ??? – хозяйка моя аж подскочила на месте.

      - Да недаром местные жители называют эти места полигоном. В советское время, чтоб не пропадала пустующая земля без дела, здесь был военный полигон. Летчики учились сбрасывать бомбы точно в цель. Говорят, в центре пустыни до сих пор можно обнаружить полуразваленные макеты «объектов наведения». А достаточная часть бомб не взорвалась. И теперь искатели металла время от времени взлетают на воздух вместе с искомым металлом.

       - Спасибо, Саня! Как вовремя вы сообщили о риске взлететь на воздух!

       - Не бойся. От сотрясения наших шагов они не взорвутся. Это надо рыть песок. И не детской лопаткой.

        Саня снова «спозиционировался», и мы отправились к ближайшему оазису обедать. Я очередной раз привел всех в  восхищение спокойной готовностью нацепить на спину вьюк:

       - Казалось бы, чего проще – степь большая. Отбежит, и никто не заставит тяжести таскать. А он, смотри какой, сам подходит, словно осознает необходимость этого!

      Конечно, осознаю. Не безмозглый же чурбан, и не избалованный домашний дармоед. Знаю, чем помочь могу, и помогаю с удовольствием.

Саня пошел первым, Оля с недолгой задержкой – следом, я – с ней, а Юра все еще лазал со своим фотиком по склону.

       Интересно, что, потеряв Саню из виду, хозяйка перепутала оазис и потащилась не туда. Если б Юра не заорал ей сверху, указывая направление, пришлось бы выводить ее мне.

       Место для обеда выбрали прекрасное. Тенек от березок, запах разогретой солнцем хвои…

        Надвигался снова дождик, и мужики растянули тент, под который попрятали вещи. Перекусив салом и консервами, все завалились отдыхать. По плану на стоянку Саня отвел час. Но мы немного задержались, пережидая дождик. Это было блаженством – валяться, оставаясь сухим, вытянув натруженные ноги, и дремать под мерную дробь дождинок. А Оля подставила под стекающую с тента струю мою большую миску. И я получил возможность вдоволь напиться чистейшей дождевой воды. Ведь вода в пустыне – на вес золота, и люди таскали за собой тяжелые баклаги и старались экономить драгоценную жидкость. А тут – полная миска, как манна небесная.

       Освеженные отдыхом и дождем, снова отправились на поиски Новой Маячки.

        Преодолевая очередной кучугур, я наткнулся на свежий след зайца. Воинственно взвыв,  рванул по следу, не обращая внимания на мешавший рюкзак. Косой скрывался в очередном оазисе, который я не прочесал вдоль и поперек просто потому, что рюкзак сильно цеплялся за сучья, а этот оазис отличался необыкновенной плотностью растений. С высунутым до земли языком и выпученными глазами я вернулся к своим. А там – радость: на горизонте увидели автомобиль Джип. Ура! Значит, близко люди, и можно будет удостовериться, куда же нас занесла нелегкая благодаря стараниям компаса.

        Саня оставил нас с хозяйкой охранять вещи, посчитав благоразумным не испытывать со мной судьбу посторонних людей, и налегке помчался к машине. Юра по-прежнему не отрывался от фотика. Он настолько увлекся, что услышал только  пятое предложение Оли снять рюкзак и побродить без груза, пока Саня отсутствует.

       Наш главный вернулся минут через двадцать несколько обескураженный:

       - Это не мираж. Мы с Юрой явственно видели джип. Я нашел его свежие следы. Но машина как в воду канула, причем беззвучно. Но раз этот автомобиль здесь был, значит, до жилья относительно недалеко. Не стали б они тащиться в середину пустыни. К тому же мы там, в центре, не видели никаких следов человека.

       И действительно, уже через полчаса ходьбы мы заметили на горизонте не полосу оазисов, но настоящий сосновый лес.

      Саня решил идти в лес и заночевать там, а заодно прогуляться за него в надежде попасть в деревню.

       Здесь я считаю необходимым устроить небольшое лирическое отступление в историю. Дело в том, что этот лес, как я понял из разговоров моих спутников, – великий подвиг местных лесоводов. Оказывается, пустыня эта лет двести назад была степью, где спокойно жили люди, возделывали землю и пасли скот.

       Но левый берег Днепра всегда отличался песчаной «подложкой», которую удачно скрывал небольшой слой плодородной почвы. До поры до времени природа терпела прессинг человеческой деятельности и самовосстанавливалась. Однако терпение матушки-земли лопнуло, когда  миллионные стада овец в течение многих десятилетий жестоко вытаптывали и выедали  всю растительность.

      Обнажились пески, и степь стала бесплодной. 

       Пески стали кочевать, засыпая селения, и местность превратилась в пустыню. Но в прошлом веке ученые люди начали попытки остановить пески путем заграждения их лесным массивом. Полвека прошло, пока деревья прижились на голых песках. Много их погибло, прежде чем лес научился самовосстанавливаться в спартанских условиях. Но благое дело свершилось: пятикилометровой ширины полоса сосен кольцом опоясывает пустыню, и пески могут сколь угодно кочевать внутри этого кольца, не мешая жить людям по ту сторону леса.

       Кучугуры в соснах чувствовали себя так же привольно, как и сосны в кучугурах. Подниматься-опускаться уже поднадоело. Но никуда от них не денешься. «Все кучугуры и кучугуры, послать бы их по адресу…» - напевал под нос Саня, и я с ним был целиком согласен. Конечно, весело носиться по ним, пока есть силы и нет рюкзака. Но бесчисленные подъемы-спуски вынуждают нас накручивать лишние километры пути. К вечеру становится уже не так весело.

       В лесу мы сразу попали на наезженную дорогу среди поросших сосняком кучугуров  и через полчаса пути остановились на ночлег на одном из них среди стройных сосенок.

        Саня, словно и не тягал целый день самый тяжелый рюкзак, оставил нас обустраивать лагерь, а сам помчался на разведку.

       Хозяйка с Юрой поставили палатку, натянули над ней тент, развели костер и сварили ужин. Саня отсутствовал час с четвертью и вернулся как раз вовремя.

       Новости таковы: мы немного отклонились от маршрута южнее и попали в лес в районе не Новой Маячки, а Подокалиновки. Так что в Маячку уже не пойдем, а будем завтра двигаться строго на север, чтоб посмотреть на какие-то ставки.

       Мы поели и улеглись спать, попрятав вещи под тент. Для меня тоже нашлось там местечко, и я уютно свернулся калачиком. Как-никак, но прошли мы под грузом сегодня километров 18-20, а учитывая подъемы-спуски – и того больше.

       Первый день общения с пустыней завершился сильным дождем, лупившим целую ночь.

1 ПУТЕШЕСТВИЕ В АЛЕШКОВСКИЕ ПЕСКИ 
2 Глава 1. 30 апреля. Собака в поезде. 
3 Глава 2. 1 мая. Здравствуйте, пески! 
4 Глава 3. 2 мая. Идем на Новую Маячку. 
5 Глава 4. 3 мая. Ночевка в пустыне 
6 Глава 5. 4 мая. Ставки в пустыне. 
7 Глава 6. 5 мая. Прощай, пустыня!

Информация о материале

Автор: user

Категория: Путешествие в Алешковские пески

Опубликовано: 27 февраля 2011

Просмотров: 4196

1 ПУТЕШЕСТВИЕ В АЛЕШКОВСКИЕ ПЕСКИ 
2 Глава 1. 30 апреля. Собака в поезде. 
3 Глава 2. 1 мая. Здравствуйте, пески! 
4 Глава 3. 2 мая. Идем на Новую Маячку. 
5 Глава 4. 3 мая. Ночевка в пустыне 
6 Глава 5. 4 мая. Ставки в пустыне. 
7 Глава 6. 5 мая. Прощай, пустыня!

Глава 4.

3 мая. Ночёвка в пустыне.

       Я выспался преотлично и был с утра свеж, как огурчик. Чего не скажешь о моих спутниках.

       Меня-то и большую часть вещей тент защитил от дождя. А вот палатка, закрытая тентом всего наполовину, вся промокла. Так что двуногие мои товарищи выползли из своей будки мокрые и огорченные. Огорченные тем, что дождь продолжал периодически моросить, и высушить спальники и одежду на костре - проблематично. А мокрые они ох как тяжелы!

       Неутомимый Саня отправился опять в деревню, так как обнаружил, что запасы воды на исходе. А мы остались готовить завтрак. Чтоб поднять Оле настроение, я настойчиво приглашал ее выйти на полянку и поиграть со мной в «Команды». Она согласилась, и, думаю, что я вправе гордиться собой. Ибо я так старался, так темпераментно выполнял ее любимые пять команд, что окончательно развеял грустные мысли. Она очень восхищалась мной, а я радовался, что радуется она.

       Правда, несколько ее настроение подпортил Юрик. Они повздорили из-за молочной рисовой каши. Юрик не хотел сладкую кашу, а Оля считала, что хотя бы одна молочная каша в рационе быть должна. Юрик хотел кашу с тушенкой, а Оля говорила, что все остальные каши у нас были и будут с тушенкой. Надо разнообразие, а молочная каша по утрам очень полезна. И что Юра совсем оборзел, раз не хочет есть рисовую кашу.

       Я-то знаю, чем такие бунты заканчиваются. И на своем желудке испытал, и маменька Амга рассказывала. У Оли принцип – «Ешь, что дают. Не нравится – ходи голодный. Проголодаешься – съешь». Она его применяет и к детям, и к собакам. Действует. Интересно, подействует ли на мужчин?

       Но вернувшийся с водой Саня принял сторону Оли:

       - Молочная каша у нас в меню. Так что ешь и не морочь голову.

       Юрик, конечно, голову морочил: ел мало, только возил ложкой по миске. Зато я с удовольствием подъел остатки каши. Ведь по утрам хозяйка кормит меня очень скромно, потому что предстоит работать. А основную пайку выдает на ночь.

      И все же мы успели кое-как подсушить над костром мокрые вещи, пока дождик сделал перерыв. Саня считал, что надо быстрее выходить в пустыню – она «отобьет» тучи. Но мы провозились до полудня. Зато выдвинулись в путь отдохнувшие и полные надежд дойти до ставков и искупаться.

        Саню начали одолевать подозрения, что виноват не компас, а он сам. Оказывается, если положить на руку прибор недостаточно деликатно, то какая-то стрелка зажималась и как-то не так ложилась. И показывала неправильно. Потому-то мы и пробродили по пустыне кругами лишние километры.

       Сегодня Саня с прибором нашел общий язык, и шли мы бодро и целенаправленно.

       Сильно парило. Наверно, к дождю. Оля с Юриком разделись до белых одежд, а Оля еще и коричневые очки на глаза насунула. Становилось жарко. Пустыня, действительно, «отбивала» дождь: он так и не пролился над нами.

       Очень отставал Юрик. Он не мог успокоиться со своим фотиком, и постоянно с ним застревал возле то муравья, то травинки, то красивого пейзажа.

       Саня пытался подгонять его, но как-то вяло. Наверно, знал, что это бесполезно. Хозяйка сильно веселилась над внешним видом Юры.

       И было от чего.

       Одет в белое нательное белье, с рюкзаком за спиной, который возвышается над головой, как домик. Сверху рюкзака, закрывая плечи и голову, топырится недосохший спальник-кокон. На ногах – пластиковые тапочки без задников. Когда Юра считал нужным догнать группу, он подхватывал рюкзак руками снизу (отчего не мог ими размахивать) и смешно семенил ножками, сбегая по склонам кучугуров. Тапочки звонко щелкали его по пяткам.

       Вдруг Саня тихо сказал:

       - Гадюка. Я чуть на нее не наступил.

     И мы все подбежали посмотреть. Я увидел неподвижную сероватую кучку, которая для меня не представляла никакого интереса.

       И пошел дальше, удивленный реакцией людей. Краем уха услышал, как хозяйка рассказывала:

       - Они в таком состоянии наиболее опасны. Прохладно, и реакции ее заторможены. Нормальная змея, почувствовав по содроганию почвы приближение крупного животного, поспешит убраться в норку. А эта будет дремать, пока на нее случайно не наступишь. Вот тогда-то она и проснется. А уж защищаться они умеют и в полусонном состоянии!

       Солнышко начало припекать все сильнее. Представляю, каково будет в июле!

      Мы сделали привал на одном из высоких кучугуров. Хозяйка налила мне драгоценной воды и вытянулась на песке.

        Я выпил свою спартанскую пайку и стал выкапывать в горячем песке нору в надежде дорыться до прохладных слоев. Саня снова рассматривал карту.

      - Идем четко на север. Можно взять несколько восточнее, если хотим добраться до ставков. У нас очень мало времени. Завтра мы должны выйти на запад к Раденску, так как поезд - послезавтра. А как долго будем идти – неизвестно. Ориентиры и расстояния  здесь обманчивы. Да и запас воды не мешало бы пополнить. Какой километраж прошли – можно прикидывать лишь приблизительно.

      Когда мы через четверть часа снова собрались в путь, Саня с Юрой чуть ли не наперегонки кинулись надевать на меня вьюк. Видать, им очень нравилось, что я так верен своему долгу и, словно старый полковой конь, заслышавший зов трубы, выхожу «под седло». Победил в этот раз Саня, результатом чего мне стало неудобно двигаться. Как оказалось через несколько минут, когда Оля обратила внимание на мои скованные движения, Саня перепутал лямки и пристегнул на меня рюкзак задом наперед.

       А вообще, я уже настолько свыкся со своей ношей, что научился под ней не только ложиться, садиться, вставать и поднимать лапу, но и охотиться на птиц и зайцев, кувыркаться в песке с боку на бок и даже нюхать и бегать по склонам.

       Последние два навыка, требующие опускания головы, дались мне тяжелее всего. Стоило ткнуть нос в землю или начать спускаться с кучугура, как рюкзак съезжал на шею и даже на голову. Сбросить его я не мог (крепко держали за грудь лямки), как не мог под его тяжестью поднять голову. Так и стоял в ожидании хозяйки, которая постоянно держала меня в поле зрения и сразу приходила на помощь. Но вскоре я справился и с этой проблемой. Оказывается, если умело работать спиной во время спусков и изучения следов, то и рюкзак остается на месте – за лопатками.

       По мере нашего продвижения на север сосны в оазисах все больше уступали место березам.  Мои спутники говорили, что это - очень удивительное зрелище: березы в пустыне! Северное дерево сдерживает натиск песчаных барханов! Постепенно березы практически полностью вытеснили из своей компании сосну, а их, березовые, оазисы, становились все мощнее и встречались все чаще.

        Местность стала напоминать уже не пустыню, а полупустыню – перемежающиеся участки березовых насаждений в низинах и вокруг них – песчаные возвышенности.

       Говорят, толщина песка  в этих краях – от 0,5 до 9 метров! И еще говорят, что песок замечательно аб-сор-би-ру-ет (во какое умное слово я запомнил!) влагу из воздуха и отправляет ее на нижние водоносные горизонты, отчего в Херсонской области достаточно очень чистой питьевой воды. А если пустыню уничтожить, то быстро пропадет и вода у местных жителей. Так что эти Алешковские пески не только красивы, но и очень полезны!

      А Саня сказал, что, наверно, в северной части пустыни грунтовые воды подходят ближе к поверхности, поэтому меняется растительный состав оазисов, и даже увлажняется почва.

       Доказательством его слов послужили концентрические оазисы, в которых березы были живыми только по окружности, а растущие внутри – сгнили от сырости.

          Такие березовые кладбища стали постоянны на нашем пути.

        Мы сначала прорывались сквозь них, ломая лапами и ногами хрупкую гнилую древесину и временами хлюпая по воде (вот где я налакался, наконец, от души!).

      А потом стали обходить, потому что глубина болотцев стала превышать высоту туристских ботинок.

       Живности в этих местах значительно больше, чем в южной части пустыни. Я без устали гонял зайцев и бывал сильно благодарен хозяйке, если она успевала скинуть с меня рюкзак раньше, чем я стартовал. Вот тогда-то уж я несся, не разбирая дороги, просто сломя голову, в полном упоении от первобытной жизни и погони за добычей. Саня даже волновался, не расшибусь ли я на такой скорости, не успев повернуть или притормозить перед препятствием в виде дерева.

       В очередной раз не догнав очередного зайца, я подходил самостоятельно к хозяйке за рюкзаком – ведь она тащила и свой, и мой. Я сам подставлял спину, зная, что в нужный момент меня от ноши освободят.

      Обедали мы в очень уютном березовом оазисе, растянув на всякий случай тент.  И опять не ошиблись: небольшой дождик пролился над нами. Интересная пустыня получается – почти ежедневные дожди… Недаром ученые считают, что по климатическим условиям Алешковские пески – все-таки полупустыня, а не пустыня. А может, мы сезон такой выбрали для посещения – дождливый. Пришли бы летом – иное бы запели.

      Саня обнаружил на дереве чагу – лечебный березовый гриб. И хоть знал, что чага растет только на севере континента, все равно полез отскребывать ее ножом, чтоб забрать домой. Каково же было разочарование людей, когда они поняли, что Саня ошибся, и чага, действительно, любит русскую прохладу, а не украинскую жару. Это оказался просто какой-то нарост.

       После часового отдыха мы снова двинули на север. А я тайком от всех залез носом в банку от рыбных консервов и был наказан за недостойный поступок: что-то во рту сильно порезал. Кровь текла настолько обильно, что хозяйка так и не смогла рассмотреть, что же я порезал – язык, губы или десны. Поскольку помочь мне ничем не могли, то предоставили возможность и дальше жить первобытной жизнью – залечивать раны самостоятельно. Мне ничего не оставалось, как просто на ходу глотать и слизывать кровь.

       Минут через пять кровотечение прекратилось, и я перестал оставлять за собой на песке кровавые пятна. А потом – новые погони за новыми зайцами, новые кучугуры и оазисы из березовых болот, и я совсем позабыл о порезанной морде.

       Незадолго до заката мужики решили становиться на ночлег. До ближайшего селения – километров десять, до ставков не дотянули, по саниным предположениям, пару-другую. Завтра постараемся-таки до них дойти, зря, что ли, шли на север?

        У Юры в фотоаппарате сели аккумуляторы. И он начал просить у Сани, чтоб тот дал ему свой фотик. Этот диалог стоит привести в назидание всем, кто собирается идти в поход с Юрой. Понял даже я – дайте ему фотоаппарат, чего бы это вам ни стоило! Потому что этим все равно закончится, и ничем другим. Итак, диалог.

        - Саня, у меня батареи сели в фотоаппарате!

        - И что? Надо было брать зарядное, в деревне бы подзарядили.

        - Да как-то не подумал. У тебя же тоже есть фотоаппарат.

        - Ты же знаешь, что снимаешь много. Вот и бери с собой зарядное.

        - А где твой фотоаппарат? В рюкзаке?

        - Юра, он глубоко, на самом дне. Долго доставать.

        - Ничего, я потом все обратно положу, как было. Глянь, какое небо! Его нельзя не сфотографировать!

        - У тебя неба – половина карты памяти. Хватит.

        - Ну Саня, это какая же красота пропадает! Дай фотоаппарат!

        - Он глубоко запрятан! Не надо неба! Мы спешим.

        - Ну секунды уходят, щас на небе все поменяется. Красота уйдет! Дай фотоаппарат!

        - Юра, отстань. Ты как ребенок.

        - Где фотоаппарат? Я возьму.

        - Мне надо в Херсоне сделать пару обязательных снимков. Я планировал на обратном пути. Не бери фотоаппарат.

        - Ну какие облака, глянь! Дай фотоаппарат!

        - Юра, впереди может быть красивей и интересней, а снимать будет нечем.

        - Хватит, чем снимать. Я возьму твой фотоаппарат?

        - ………

        Дальше Сане не хватило аргументов, и Юра отправился фотографировать небо.

       Сегодня ночуем в пустыне, в сухом березовом оазисе. Как ни странно это звучит, но с дровами за весь поход мы не испытывали ни малейшего напряжения. И только напрасно протаскали с собой бензин и специальную печку.

       За сегодняшний переход я сильно устал. Наверно, потому что было жарко и что много носился за зайцами, как угорелый.

       Во время ужина я снова разбередил рану и залил кровью сухой корм в миске. Хозяйка добавила мне туда воды,  чтоб корм размок и не так царапался. Я его доел, но было поздно: я изгваздался в крови почище, чем мой папашка в бою. Поскольку я не шел, а лежал, то красные капли стекали с морды на лапы и грудь. Я их пытался слизать и только еще больше размазывал губами и языком. Да уж, теперь я понял смысл человеческого выражения «умыться кровью»! Но ничего, я ведь волкодав – переживу. Первобытная жизнь мне по вкусу, как и собственная кровь. Представляю, как интересно было бы отведать вражеской крови! Но в нашем лагере – мир и покой, никто на нас не покушается, и мои боевые и охранные качества пока дремлют невостребованные.

       К ночи начинает моросить, люди натягивают тент, и Оля приглашает меня под его спасительный покров. Но чтоб попасть туда, требуется ползти (слишком низко от земли натянули). А я не люблю ползать и пресмыкаться. Как в любом волкодаве, чувства собственного достоинства во мне – выше самого высокого бархана. Оля приподнимает край тента, чтоб мне удобнее было. Но я не хочу туда протискиваться и начинаю с ней кокетничать, в последний момент отпрыгивая прочь. Наконец, терпение хозяйки лопается, и она второй раз в жизни применила ко мне насилие: схватила за шкуру и буквально воткнула под тент. Первый раз я ощутил власть ее рук, когда выпендривался прошлой осенью во время уколов. Хозяйка не бьет, но хватает, что твой «басар» (в переводе с туркменского – «стальные челюсти»). Я парень понятливый, законы стаи блюду свято, и мне второй раз повторять не надо. Да вот подзабыл, что вожаку надо подчиняться беспрекословно, расслабился на природе.

       Осознав свою оплошность, я расстроился и грустно замер на нужном месте, свернувшись калачиком. Но и всех в лагере смутил этот инцидент – я слышал, как люди обсуждали его. Больше всех переживала Оля – подходила несколько раз и, извиняясь за резкость, нежно гладила меня  и почесывала за ухом. Поняв, что прощен, я вылез из укрытия и улегся в сторонке, под деревом.

       Когда люди уснули в своей будке-палатке, дождь припустил сильнее. И я вернулся в укромное место под тентом, куда час назад показала мне путь хозяйка.

1 ПУТЕШЕСТВИЕ В АЛЕШКОВСКИЕ ПЕСКИ 
2 Глава 1. 30 апреля. Собака в поезде. 
3 Глава 2. 1 мая. Здравствуйте, пески! 
4 Глава 3. 2 мая. Идем на Новую Маячку. 
5 Глава 4. 3 мая. Ночевка в пустыне 
6 Глава 5. 4 мая. Ставки в пустыне. 
7 Глава 6. 5 мая. Прощай, пустыня!

Информация о материале

Автор: user

Категория: Путешествие в Алешковские пески

Опубликовано: 27 февраля 2011

Просмотров: 3830

1 ПУТЕШЕСТВИЕ В АЛЕШКОВСКИЕ ПЕСКИ 
2 Глава 1. 30 апреля. Собака в поезде. 
3 Глава 2. 1 мая. Здравствуйте, пески! 
4 Глава 3. 2 мая. Идем на Новую Маячку. 
5 Глава 4. 3 мая. Ночевка в пустыне 
6 Глава 5. 4 мая. Ставки в пустыне. 
7 Глава 6. 5 мая. Прощай, пустыня!

Глава 5. 4 мая. Ставки в пустыне.

       Утро выдалось солнечным и ярким. Мы с Олей немного побегали-позанимались. попозировали Юрику  для фотосессии «Верные друзья».

       Раны мои во рту затянулись и не беспокоили. Что значит – среднеазиатская овчарка! Все заживает, как и должно заживать на нормальной  собаке.

       Юрик без устали мотается по близлежащим склонам с фотиком. Вот неутомимая творческая натура! Он за поход наснимал более тысячи кадров! Хозяйка едва умом не тронулась, отбирая из этого множества великолепных снимков достойные иллюстрации для моего рассказа.

       Потом позавтракали,  сложили вещи и отправились на восток.

      Рюкзак мой становится легче с каждым разом, что компенсирует накапливающуюся усталость. Похоже, у моих спутников взаимоотношения с усталостью и тяжестью рюкзаков такие же. Только я нес максимально килограммов пять, Оля – десять-двенадцать, а Юра и Саня – не знаю, сколько. Оля поднять их рюкзаки не смогла, и потому ничего внятного не сказала. Только кряхтела. Наверное, очень сильные в нашей стае мужчины, раз моя хозяйка не смогла их ноши даже от земли оторвать, а они спокойно шли и даже бегали под этой тяжестью.

        Для движения на восток, к ставкам, Саня взял интересный ориентир – стоящее далеко на горизонте одинокое стройное и высокое дерево, похожее абрисом на тополь. По мере приближения к нему мы в этом убедились, неоднократно рассматривая его в бинокль.

         Саня предположил, что раз тополь – новое растение в ландшафте пустыни, то и вероятны изменения почвенного состава. Он оказался прав, потому что на смену песчаным кучугурам довольно быстро и резко пришла ровная, как стол, степь.

       Буйно зеленела трава, проросшая после постигшего степь пожара.

       Увеличилось количество птиц. Они со звонкими криками рассекали небо над нашими головами. Тут и там стали появляться мелкие лужицы и озерца с водой. Я радостно мочил в них лапы и живот.

       А перед достаточно большим озерком Оля сняла с меня рюкзак, ибо знала, что сейчас будет. А вот что: я лег в лужу и покачался!

       Наконец-то меня перестала мучить жажда – в любой из этих луж я мог напиться. А вот березы исчезли совсем. Голая зеленая степь до горизонта и одинокого тополя. И какие-то непонятные навозные кучки. Я таких раньше не видел, и спутники мои, похоже, тоже. Потому что горячо спорили, кто бы это мог оставить свой след.

       Мы миновали свой чудесный ориентир – тополь – и через некоторое время вышли-таки к ставкам! Путь сюда от места ночевки занял всего два часа. Если б мы вчера взяли правее, шли бодрее и не поджидали бесконечно щелкавшего фотиком Юру – могли бы успеть сюда. Но на Юру никто не сердится, потому что он очень миролюбивый и делает нужное дело – запоминает пустыню для нас. И никто не сумеет сделать это лучше его. Зато сегодня наш фотограф взял ноги в руки и чесал впереди всех, успевая по дороге нажимать кнопку своего любимого прибора.

       Итак, нас остановил канал шириной метров десять-пятнадцать, полный воды и заросший камышом. Мы с Саней без долгих раздумий пошли на его форсирование. Только я, окунувшись по спинку и охладившись, вернулся на берег, а наш главный путеводитель так и шел напролом до противоположного берега. Оля ахала, что он промочил ботинки, вымок до пояса, окунул рюкзак. Но Сане было уже все равно. Он добился своего.

       С противоположного берега он крикнул:

      - Снова гадюка! Но уже быстрая, спряталась!

      Заглянул, что делается за бруствером канала:

      - Там ставки и есть! Но там же и стреляют. Слышите выстрелы? А сюда вам идти нет смысла. Я сейчас вернусь.

      Юра немедленно настроил фотоаппарат и заснял, как Саня возвращался через канал в другом месте и замочил теперь заодно и бинокль, висевший на груди.

       Потом люди разделись до купальников, разложили вещи и промокшую в траве и лужах обувь сушиться и расползлись вдоль канала гулять-отдыхать. Юра немедленно окунулся в воду и призывал то же сделать и хозяйку. Но я посмотрел на полное отсутствие на ее коже шерсти и понял, что ей холодно и без купания. А Юра долго ее упрашивал, говорил, что холодная вода очень освежает и потом становится тепло. Но напрасно!

        Сам он прихватил фотик и уплыл на противоположный берег на разведку, где тоже встретился с гадюкой. К счастью, без последствий. А Оля потопталась-потопталась, да и влезла в холодную воду поплавать! Судя по ее отличному настроению, Юра оказался прав, когда говорил, что купание в холодной воде – это здорово!

       Конечно, за час обувь не высохла, но мои спутники все равно оделись-обулись и с вздохами сожаления отправились назад, на запад. Но уже не ориентировались на одинокий тополь, а брали правее его, севернее, то есть, на северо-запад.

       Минуя степь, мы неожиданно увидели, кто же оставлял такие необычные следы на траве. Овцы! Так вот как выглядят те, охранять которых я был рожден! Впервые, на третьем году  жизни, я увидел их – ростом ниже меня, мохнатых и шерстяных, грязно-серо-рыжих, сбитых в плотную кучу, с удивленными большими глазами и стригущими воздух вислыми ушами.

       Я нюхал ветер, ловя и запоминая их запах. Здравствуйте, мои дорогие! Хоть буду отныне знать, как вы выглядите и пахнете. Не стыдно будет потом перед сородичами. А то – среднеазиатская ОВЧАРКА, а овец в глаза не видел!

       Оля благоразумно взяла меня на поводок, а то мало ли что. Вдруг перепугаю их до полусмерти. Они, небось, тоже волкодавов не видели. Разбегутся еще со страху. Но Оля считала, что тут может шариться какая-нибудь пасущая это стадо шавка, а я ее жизни лишу. Но я лишь рыкнул для порядка на этих кучерявых тварей, чтоб проверить их генетическую память. Ага, дело будет – помнят. Отступили, но не убежали. Понимают, что я не враг, но главный. То-то. Живите. Может, еще когда и встретимся. Может, еще и придется защищать ваши глупые головы.

        Тем временем мои спутники обсуждали, как могли овцы послужить причиной превращения плодородной степи в пустыню. Рассматривая овечьи тропы в траве, выбитые их крепкими копытцами, пришли к выводу, что – вполне реально. Эта отара – небольшая, сотня-другая голов. А  какие голые тропы за собой оставляют! Что говорить о миллионных стадах, которые паслись здесь всего двести лет назад? К тому же если пласт земли тонок, а под ним – песок. Да проще простого!

       Степь сменилась полупустыней  стремительно: шли по плоской равнине, покрытой ровной зеленой травой, заметили впереди кучугур, поднялись на него и обнаружили впереди и по сторонам полное отсутствие степного ландшафта. Зеленая трава и плоский рельеф остались позади.

А под ногами и со всех сторон – песок и кучугуры. Но Саня целеустремленно двигался на запад.

       Мы – за ним. Обилие березовых оазисов сильно портило ощущение классической пустыни.

      Зато мои спутники не переставали восторгаться, как же все это удивительно – кочующие пески, сдерживаемые только березами…

       А я не переставал восхищаться, сколько же здесь зайцев, и гонял их постоянно вверх-вниз по склонам (или они меня гоняли?..)

       По мере продвижения на запад на помощь березкам приходили более мощные сосны.

      В одном из таких больших смешанных оазисов мы расположились на обед и отдых.

       Погода стояла прохладная, постоянно тянуло на дождь - очень удачная для путешествия по пустыне. Но я все равно сегодня что-то совсем выдохся к обеду. Наверно, из-за ушастых бестий. И пока люди жевали и беседовали, я полумертвым провалялся в высокой траве между упавших сосновых стволов. Но тем не менее, когда народ поднялся, я безропотно подошел за рюкзаком. Хозяйка пошутила, что, мол, я такой сознательный оказался, что если б  смог сам надевать рюкзак, то даже за помощью бы не обращался.

       Довольно скоро кучугуры закончились. Как и песок под лапами. А началась самая настоящая степь. Мы вышли на грунтовую дорогу и отправились прямиком по ней. Люди считали, что дорога обязательно выведет нас к человеческому жилью.

        Топтали степь мы довольно долго. Тут оказалось скучнее, чем в пустыне. Не утомляли разнообразные кучугуры, не были так открыто наглы зайцы, разве что птиц летало гораздо больше.

       Неожиданно наш путь пересекла ярко-желтая дорога из мелкодробленого ракушечника.

       По плотности она приближалась к камню. Я слышал, как мои спутники обсуждали, не для туристов ли эта дорога. Якобы сюда приезжал какой-то Ющенко и велел оградить эти чудесные места от варваров и облагородить территорию, чтоб могли с комфортом ездить туристы. Оля  надеется, что обилие туристов не испоганит эту уникальную пустыню.

       Скажу по секрету, что у моей хозяйки есть небольшой «пунктик» - она терпеть не может, когда человек вмешивается в дикую природу и нарушает тонкую взаимосвязь между всеми компонентами ее – растениями, животными и средой их обитания. Люди, оставляющие мусор на месте своего пребывания, приводят ее просто в ярость. Вот и к этой, пока особо не нарушенной человеком, пустыне у нее какое-то трепетно-восторженное отношение. Я прямо улавливал ее флюиды «Любуйся! Береги! Не навреди! Не тронь! Это – чудо!» И – страх, что вмешательство человека может стать опасным, что будет уничтожен уголок девственной природы.

       Вскоре ландшафт степи украсился лиственными деревьями – акациями, тополями, вязами. Стало интереснее, так как в зарослях обнаружились фазаны. И растительность образовывала спасавшую от солнца тень.

       А еще через полчаса ходьбы мы вошли в сосновый лес. Грунтовая дорога по-прежнему уверенно вела нас к человеческому жилью.

       В лесу было совсем замечательно: ни кучугуров с их подъемами-спусками, ни палящего солнца. И ни с чем не сравнимый запах разогретой на солнцепеке хвои.

       Поэтому, несмотря на усталость после приличного марш-броска, мы скоро вышли к трассе. Но приближаться к ней не стали, а двигались параллельно, по полевой грунтовке.

       Дорога вывела к какой-то деревне. Мы скинули рюкзаки и остались в тенечке поджидать Саню, который пошел к местным жителям на разведку. Оля пристегнула меня на поводок, поскольку я очень напряженно вглядывался в одного из жителей. Тот нетвердо держался на ногах и просто источал ауру агрессии вперемешку с неприятным запахом. Недалеко от него беззаботно играли дети.

       Но вот люди заметили нас. Похоже, что мое присутствие, как обычно, вызвало у них повышенное внимание. Внезапно предчувствие надвигающейся угрозы захлестнуло меня, и я зарычал. Опасный мужик решительно, хотя и покачиваясь, двинулся в нашу сторону. Я злобно залаял на него: «Не подходи!» Но моя деятельность по охране спутников и их имущества привела мужика в неописуемую ярость, и он заорал:

       - Убирайтесь отсюда! Надень на собаку намордник! Я его сейчас порешу! Тут дети гуляют!

       Все это сопровождалось столь мощной психологической атакой и перемежалось массой неизвестных мне, но, видимо, очень плохих, слов, что хозяйка послушалась его и надела мне намордник. А мне показалось, что для гуляющих детей он сам был значительно опаснее, да только никто этого почему-то не понимал. Интересно, почему люди так боятся собак и так терпимо относятся к неадекватным соплеменникам? У нас, собак, агрессия никогда не возникает на пустом месте, всегда есть причина, и всегда мы неоднократно предупредим о своих намерениях. А вот люди, особенно так неприятно пахнущие, способны атаковать мгновенно, без предупреждения и без видимой причины. Но их не держат на поводках и в намордниках. Удивительно. Мне этого никак не понять.

       Вернулся Саня, сообщил, что это поселение называется Пролетарка. Поэтому собираемся и идем ночевать в лес, а завтра двинем с утра пораньше на Раденск. Намордник с меня не сняли, потому что деревенские жители до обмороков боялись моего внешнего вида.

       Улица, и без того пустынная, очищалась от сидевших кое-где на завалинках бабушек и дедушек со скоростью разбегающихся по углам тараканов. И только любопытные глаза провожали нас через щели калиток и шторки окошек. Ну просто смех и грех! В городе меня до такой степени не пугаются. Я долго сдерживался, не обращая внимания на истерики рвущихся с цепей шавок, но под конец трусливость местных жителей переполнила чашу моего терпения, и я с презрением наложил большую кучу на обочине улочки. Пусть нюхают и помнят, кто мимо них проходил. И причем – заметьте! – проходил мимо без злого умысла. Просто – МИМО!

       На краю деревни располагалась большая ферма с коровами. На лугу паслась серая в яблоках лошадь. Завидев меня, тоже серого в яблоках, она громко призывно заржала и, взмахнув воинственно шеей, топнула передней ногой. Я не принял вызова. Тогда конь задрал трубой хвост и энергично забегал по кругу, насколько позволяла привязь, периодически останавливаясь и вызывая меня на поединок. Оля  - известная любительница лошадей - любовалась им, а я усиленно метил территорию. Не хватало мне еще драться с лошадьми! Не собачье это дело. И не виноват я, что мои габариты неразумное животное попутало с конскими.

       Но на ржание сторожевого коня из ворот фермы выскочили охранные собаки. В одном из них мы с хозяйкой угадали облик моей породы. Только кобель был белым с рыжими пятнами, более широкотелым и значительно меньшим по размеру. Я активнее стал задирать ногу на все попадающиеся кустики и камни и скрести задними лапами землю. Пусть только подойдут!

       Однако фермерские собаки тоже оказались презренными трусами. Они держались на дистанции и в открытый бой не вступали. Но провожали нас до границ своей территории и заинтересованно изучали наши следы.

       Наконец, мы зашли в лес. Оля хотела отойти от деревни как можно дальше, чтоб не держать меня у палатки на привязи. Но начинало темнеть, и пришлось разбить лагерь в километре от фермы.

1 ПУТЕШЕСТВИЕ В АЛЕШКОВСКИЕ ПЕСКИ 
2 Глава 1. 30 апреля. Собака в поезде. 
3 Глава 2. 1 мая. Здравствуйте, пески! 
4 Глава 3. 2 мая. Идем на Новую Маячку. 
5 Глава 4. 3 мая. Ночевка в пустыне 
6 Глава 5. 4 мая. Ставки в пустыне. 
7 Глава 6. 5 мая. Прощай, пустыня!

Информация о материале

Автор: user

Категория: Путешествие в Алешковские пески

Опубликовано: 27 февраля 2011

Просмотров: 4354

1 ПУТЕШЕСТВИЕ В АЛЕШКОВСКИЕ ПЕСКИ 
2 Глава 1. 30 апреля. Собака в поезде. 
3 Глава 2. 1 мая. Здравствуйте, пески! 
4 Глава 3. 2 мая. Идем на Новую Маячку. 
5 Глава 4. 3 мая. Ночевка в пустыне 
6 Глава 5. 4 мая. Ставки в пустыне. 
7 Глава 6. 5 мая. Прощай, пустыня!

Глава 6. 5 мая. Прощай, пустыня!

       Оля все-таки была вынуждена привязать меня, так как боялась, что случайные прохожие или собаки, вечно болтающиеся у человеческого жилья, могут спровоцировать на атаку. И тогда уже неприятностей не оберешься. И как разумно она поступила!

       Всю ночь собаки с фермы околачивались в окрестностях лагеря. Они держались вне поля зрения, но постоянно перебрехивались, хрустели ветками и очень меня раздражали. И без того утомленный долгим переходом, я был вынужден бдить во все глаза и уши, время от времени рыком или глухим взлаиванием пресекая их попытки приблизиться. Понимаю, что не давал спать и своим спутникам, но так уж я устроен – сторожевой и охранный пес.

        А наутро эти четвероногие так обнаглели, что замелькали в соснах. Догадались, что я привязан. Ух, и разозлился же я! Но Саня меня понял и прогнал негодяев. Пусть сидят на своей ферме.

        Эта беспокойная ночь была последней нашей ночью на свежем воздухе Херсонщины. Наутро, подъев съестные припасы, мы тронулись в Раденск. Шли через лес, где краешком зацепили последние кучугуры. Прощайте, пески! Увижу ли вас еще когда-нибудь? Нарушу ли могучими лапами вашу неприкосновенность? Вдохну ли горячий воздух пустыни? Погоняю ли еще зайцев по бескрайним сыпучим кручам? Но даже если мы никогда не увидимся – спасибо, Пески, что мы встретились! Будьте!

       Потом мы быстро проскочили лес и долго пересекали огромное, вытоптанное и выеденное овцами, поле. При этом между моими спутниками возник нешуточный спор на весьма деликатную тему: чье, извините, дерьмо там и сям покрывает это поле. Оля и Юра считали, что овечье, а Саня – что коровье. Аргументы приводились разные – от размеров и количества куч до консистенции их содержимого. Да, тяжело людям без собачьего чутья! Понюхали бы, и сразу поняли – чье. Но для людей что овечья, что коровья куча пахнет одинаково – навозом. А я подсказать им не мог. Они не умеют нюхать по-собачьи, а я не умею говорить по-человечески.

       Когда мы, наконец, вышли к переезду, мои двуногие товарищи сделали небольшой привал и переоделись в цивильное. А заодно как завороженные наблюдали за переездом. Их удивило, что при полном отсутствии гаишников и прочих людей на переезде АБСОЛЮТНО все автомобили останавливались на знаке «STOP», причем трасса была совершенно пуста. Саня даже бегал искать камеры видеонаблюдения. Но какие камеры могут быть в таком захолустье! В общем, поведение водителей оставило неизгладимую загадку в умах моих спутников.

       На небольшой железнодорожной станции «Раденск» мы благополучно дождались поезда.

       Вагон был полупустым, проезд оплачивали непосредственно Проводнице (потому что касса на станции не работала), и потому против меня никто не возникал. Оля заранее созвонилась с той Проводницей, что везла нас из Донецка в Херсон и должна была забрать обратно. Там тоже проблем не предвиделось.

       У нас появилась возможность погулять по Херсону целый час, и мы этим воспользовались. Сбросив вещи на лавочку в уютном дворике, Оля поиграла со мной на дворовой площадке в нашу любимую игру «Пять команд». Правда, я делал все уже не так охотно – сказывалось утомление от похода. Но мы оба остались довольны. Потом я дремал в тенечке, Оля пыталась кормить с ладони голубей, а Юра – это фотографировать.

       Когда подошли к поезду, знакомая Проводница уже радостно выглядывала нас. В этот раз она была сама любезность – проводила в самый дальний конец вагона, в уютную комнатку с коврами, которая называется «Купе». Кроме нас четверых, там никто не ехал.

       По дороге мы с хозяйкой выходили гулять на одной из долгих остановок - в Апостолово.

        Было еще довольно светло, вся станция заставлена бабушками и лотками с провизией. Но – удивительно! – ни одна из старушенций не вопила от злости. Наоборот, все удивлялись и восхищались при виде меня и даже предлагали Оле купить для «такого красавца» пирожок. Значит, есть нормальные люди! Только их надо искать.

       Ночь я провел превосходно. Впервые в жизни спал на настоящем ковре! Дома-то что – бетон да солома, сухие листья да сено. А тут прям по-царски заканчивается поход!

       Приезд в Донецк навевал грустные мысли. Вот и закончилось наше путешествие, завершились приключения. Теперь – через жаркий пыльный город – домой, в родную, любимую, но такую скучную будку! Я заберусь туда и буду спать, спать, спать, восстанавливая силы. Жаль, что не смогу рассказать хозяину, как было интересно и здорово…

       Впрочем, почему не смогу? Ведь я уже рассказал! И не только хозяину.

       Рассказал, как сумел. Не судите строго. Ведь я – только собака.

       И очень, ОЧЕНЬ снова хочу в поход!

07 мая – 09 июля 2009г

Фото: Юрий Протасов, Александр Васильченко, Ольга Дмитрук

Видео о походе