ПУТЕШЕСТВИЕ В АЛЕШКОВСКИЕ ПЕСКИ 
2 Глава 1. 30 апреля. Собака в поезде. 
3 Глава 2. 1 мая. Здравствуйте, пески! 
Глава 3. 2 мая. Идем на Новую Маячку. 
5 Глава 4. 3 мая. Ночевка в пустыне 
6 Глава 5. 4 мая. Ставки в пустыне. 
7 Глава 6. 5 мая. Прощай, пустыня!

Глава 1. 30 апреля. Собака в поезде.

 

       Оля приехала за мной в обед. Хозяин (его зовут Влад) по ее просьбе не кормил меня с утра, из чего я сделал вывод, что нас ждут великие дела. Но насколько великие, даже представить себе не мог!

       Я очень обрадовался и долго прыгал по двору тушканчиком гигантских размеров. Оля переоделась и прицепила себе на спину знакомый мне предмет – рюкзак. Ура! Едем на дачу! Но где же Амга и Шпилька? Я растерянно оглядывался.

       - Не будет их. Слишком неизвестно все впереди. Берем самого сильного и нужного. Вперед, понюхай настоящую жизнь рабочей собаки! – «успокоила» меня Оля, и мы пошли. Знакомой дорогой на железно-гремящий вокзал.

       Там нас встретила компания провожающих. Сдается, мои размеры привели их в некоторую оторопь.

 

       Что ж, похвастаться есть чем – в холке мой рост составляет 81 см. Как обеденный стол.  Но в общественных местах я всегда терпеливо ношу намордник. Что поделать – и люди меньше пугаются, и посторонним собакам больше шансов остаться целыми. Я хотя и воспитанный пес, но были грешки по молодости. Слишком уж нагло вели себя мои братья: бросались, кусали за ноги. Я и не сдержался несколько раз. С тех пор  в людных местах хожу в наморднике: не доверяет мне Оля. Боится, что опять взыграют во мне бойцовые крови. Да я на мелкоту уже не выпрыгиваю. Вот на выставке как-то, помню, увидал я настоящего соперника! Так кинулся на него, чтоб он не задавался, что аж вырвал дверь со всеми причиндалами, к которой был привязан.

       Наконец, все похватали вещи и заспешили на поезд. Я к поездам привычный, не впервой, и потому заскочил уверенно. Но… Этот поезд внутри был совершенно другим! В нем лавки тянулись не только по низу, но и по верху. Отовсюду свисали люди и вещи. Я растерялся, и на всякий случай сразу лег. Но Оля меня подняла: «Рано. Давай вперед. Я скажу, когда придем».

     Мы шли под шквальным огнем человеческих взглядов: испуганных, недовольных, восхищенных, гневных… Я чувствовал, что являюсь мишенью для этих взглядов и источником этих эмоций, и мой гордый дух волкодава съежился и замер в растерянности. И потому я с облегчением быстро лег в том месте, где остановилась Оля. Здесь хоть три стены защитят от человеческого прессинга. Эх, на воле я бы никого из них не боялся, вниманием бы не удостоил! Я и сейчас не боялся, просто чувствовал себя виноватым в их дурном расположении духа. Просто стеснялся своих величественных размеров, приводивших окружающих в трепет.

      Провожающие разошлись, поезд тронулся, и я скоро разобрался, что спутниками нам с Олей станут только два человека – спокойный и, чувствовалось, самый опытный Саша, и молодой неугомонный Юра. Остальные перестали меня интересовать, как и я их. А эти двое меня не боялись, но и не трогали. Нормальное уважительное отношение к достойному и равному. Мне это понравилось, и я совсем успокоился.

       Но потом пришла хозяйственная тетя и заявила, что мой проезд оплачен недостаточно - я не вешу 20кг. Конечно, не вешу. Это же очевидно! Я вешу все 60. Оля сказала, что если какие проблемы – подойдет позже и все уладит. А через полчаса снова прибежала та же тетя (оказывается, ее зовут Проводница) и пожаловалась, что пассажиры бунтуют. Я хоть и собака, и слов человеческих не знаю, но смысл происходящего понимаю получше некоторых людей. Я понял, что люди не хотят ехать в одном вагоне со мной! Удивительно! Те, которые непосредственно рядом – не против, а которые подальше – ругаются. Неужели я такой страшный? Ведь и в наморднике, и лежу тихо, как дохлая мышь. В общем, как это ни грустно осознавать, но человеки не захотели дышать со мной одним воздухом. Портил я им его своим присутствием. Вызывал какую-то аллергию.

      Проводница пыталась воззвать их к логике: собака далеко, через три плацкарта, ее закрывают вещи и стены, ее проезд оплачен, и везти ее больше негде. Но скандал набирал такие обороты, что мы с хозяйкой решили удалиться с глаз подальше, пока шумиха утихнет. А уйти было некуда, кроме вонючей грохочущей комнаты под названием Тамбур. Крики «У меня астма! У меня будет приступ! Я умру!» и «Мой ребенок сейчас будет чесаться! Он от всего чешется! И от рыбок, и от кошек! Щас вы увидите эти волдыри!» стояли еще долго у нас в ушах. И еще  – шум колес, который здесь усилился многократно, и пушечный грохот дверей, которые люди считали за честь посильнее вбить в проемы. А в носах – отвратительный, не сравнимый ни с какой гадостью на свете запах табака. Люди приходили и уходили нескончаемым потоком и непрерывно дымили, получая странное удовольствие от этой дряни. Приходила подымить даже та, которая больше всех кричала, что мучается от астмы. Хозяйка демонстративно и шумно ерничала. Я же молча страдал. Не мог я протестовать, потому что не будь меня – не травила бы хозяйка легкие этим ядом. Сидела бы на лавке в вагоне и чай пила. А что сама виновата – не надо было меня вообще брать с собой – это не так. Она знает, что делает, и никогда не будет меня понапрасну мучить. Нас ждут великие дела, и я ей буду нужен, и вместе нам будет очень интересно. Так что потерплю уж. Ведь я – «азиат», а значит, вынесу все. Я очень крепкий. Я должен быть таким – по зову крови. И я таким буду!

       Приходили молоденькие Проводницы. Думали, что если погладят меня – то мне полегчает. Я терпел их прикосновения, понимал, что нельзя показать недовольство - не та ситуация. Наконец, часа через два хозяйке разрешили отвести меня в комнатушку Рабочее Купе. И до самого вечера Оля сидела возле меня, потому что людям хотелось вечернего чаю и пива, и Проводница с ног сбилась, бегая туда-сюда со стаканами и бутылками. Меня, даже привязанного к ножке столика, даже в наморднике, она очень боялась.

       Потому-то Оля и сидела со мной до поздней ночи, читала газету. А я спал, не реагируя на суету над моей головой, крайне довольный, что перестало вонять табаком.

       Поздним вечером на одной из долгих остановок хозяйка нашла возможность вывести меня погулять на улицу. Я старался вести себя как можно деликатней – не рвался никуда, ни на кого даже не рыкнул (хотя маменька моя явно в некоторых моментах не утерпела б), побыстрее обследовал ближайшие газончики, аккуратно пару раз отметился. И вдруг…

       - Убери собаку, что ты ее здесь выгуливаешь?!! Тут люди ходят!!! Уводи быстро!!!

       Кричали, не переставая, какие-то женщины. Хозяйка послушалась их и увела меня в вагон. А что оставалось делать? Не предусмотрены в мире человека права собак. Нет для них иного места, как клетка и цепь. Но я же  не виноват в том, что нуждаюсь в тех же естественных потребностях. Хорошо хоть, что находятся-таки люди, понимающие нас, собак.

ПУТЕШЕСТВИЕ В АЛЕШКОВСКИЕ ПЕСКИ 
2 Глава 1. 30 апреля. Собака в поезде. 
3 Глава 2. 1 мая. Здравствуйте, пески! 
Глава 3. 2 мая. Идем на Новую Маячку. 
5 Глава 4. 3 мая. Ночевка в пустыне 
6 Глава 5. 4 мая. Ставки в пустыне. 
7 Глава 6. 5 мая. Прощай, пустыня!