В апреле вместе с сестрой Машей поездом отправились в Симферополь – на встречу с харьковскими друзьями, в пеший поход на Демерджи. Амга впервые после щенячьего возраста ехала в плацкартном вагоне, но не выказывала ни малейшего смущения. Ведь поезда были для неё привычны – сколько раз она ездила электричками на дачу!

          А самое приятное, что присутствие собаки в плацкарте не смущало никого из людей – ни пассажиров, ни проводников. В те времена хоть официально провоз собак в поездах вместе с пассажирами был запрещён, но по факту никто не обращал на этот запрет внимания. Потому что, согласно тем правилам, перевозить можно было только в нерабочем тамбуре первого или последнего вагона. А таковых – нерабочих – тамбуров просто не было. И потому собак со спокойной совестью возили в плацкартах.

          На ж/д вокзале Симферополя встречающие нас харьковчане – Саша Коломоец с 12-летней дочкой Полиной, и три девушки – чуть не упали в обморок, когда увидели Амгушу. Но мы убедили их, что собака совершенно безопасна, если не смотреть ей в глаза, не пытаться потрогать  и не обращаться по имени. Собственно говоря, Ама вела себя просто идеально: в упор не замечала наших спутников, словно их рядом не было. Её не трогают – и она нейтральна.

        Мы наняли два легковых такси и с ветерком доехали до Перевального. А оттуда – пешком в сторону Долины Привидений. Вёл нашу группу, конечно, самый старший среди нас, и к тому же единственный мужчина в коллективе – Александр.

         Я пыхтела под огромным «Голубым Мальчиком», Ама – под своим собачьим рюкзачком, 12-летняя Маша – под своим детским. Собака, конечно же, бегала на свободе, всё вокруг вынюхивая в полном восторге от свободы и свежих впечатлений. Рюкзак, похоже, ей совсем не мешал. Основную тяжесть создавали запасы воды, т.к. опытные туристы сказали, что питьевой воды надо брать побольше, т.к. в Крыму с водой – проблемы.
        Однако наш поход показал, что в марте в Крыму воды столько, что можно утонуть! Жирные, напитанные влагой лишайники свисали чуть не с каждого куста, пня и камня - словно где-то в северной тайге. Вот уж не думала, что увижу такой сказочный лес в якобы безводном Крыму! Видать, перед жарким сезоном влаголюбивые лишайники старались побыстрее напитаться, нарастить размеры, чтоб потом, высохнув, пережить тяжёлый период.

Роскошный крымский лишайник - содружество гриба и водоросли

       Лагерь разбили в симпатичной ложбинке, ниже которой протекал ручей. Пообедав и отдохнув, отправились на экскурсию в горы. Основной целью поездки был поиск первоцветов. Саша – фотохудожник мечтал сделать снимки горицвета весеннего.

На привале. Саша Коломоец, Маша и Поля

            На всё про всё у нас было всего двое суток – половина пятницы, полная суббота и половина воскресенья.

         Горицвет весенний, или по-научному «адонис верналис», нельзя было не найти. Он буквально пламенел на солнце, горел ярко-жёлтым огнём на общем унылом сером фоне ещё не проснувшейся растительности.  Горицвет – меткое название.

Адонис верналис - горицвет весенний. Краснокнижный цветок



Фотохудожник за работой

       Пока Саша с фотоаппаратурой ползал вокруг цветочков, мы обшаривали окрестности, любуясь сказочными пейзажами. Словно на самом деле попали в какое-то волшебное царство-государство, где мифические герои застыли в виде каменных изваяний. Долина Привидений – тоже меткое название.



Долина Привидений

Мы с Амушкой в гостях у каменных Привидений


Хаотичное нагромождение камней - место для шабашей Привидений

Просто сказочные места

         На завтрашний день запланировали подъём на Демерджи. А пока не наступили сумерки, вернулись в лагерь ужинать и готовиться к ночлегу.

       Мы с Машей и Амой спали в небольшой одноместной палатке-серебрянке с застёжкой-молнией. Оставить собаку на улице я не рискнула. Мало ли кто из диких животных может тут бродить. Амочка увяжется, а там никто не знает, чем дело закончится.

        Ночью хлынул ливень. И ладно бы наша палатка только сверху протекала. Оказывается, и дно её пропускало воду, словно решето. Самое печальное, что лощинка являлась руслом весенних паводков, и по ней полным ходом неслись потоки воды откуда-то с гор. Наши палатки оказались на пути этих потоков. Удивляюсь, как их вообще не смыло со склона. Опасаясь за маленькую сестру, выпроводила её в палатку к Саше с Полиной. Там всё-таки посуше.

       А сама осталась коротать ночь в луже. От холода спасал коврик-каремат, плавающий в палатке, словно корабль, пока я не придавила его своим телом, и верная тёплая Амга. Она свернулась калачиком вместе со мной под спальником, я привалилась к её мохнатому боку и с трудом заснула, цокая зубами.

       Наутро от долговременного нахождения в воде кожа на пальцах рук скукожилась. А Ама, отряхнувшись, весело побежала обсыхать на улицу. Ей как с гуся вода.


Вот в таком потопе оказалась наша палаточка. Чтоб вползти в неё, а не вплыть, мы с Машей соорудили настил из веток


Сушим над костром спальники, а заодно завтракаем

       Потратив часа два драгоценного утра на просушку мокрых вещей (сухими были только девушки, т.к. у них современная качественная палатка совсем не протекает), мы отправились на Демерджи. Александр выразил сомнение насчёт целесообразности присутствия собаки на крутых каменистых склонах.

        - Оставила бы ты её в лагере. Вряд ли она сможет лазать по тем местам, где будем ходить мы. Сорвётся ещё, покалечится.

           - Ама сорвётся? Да она, как кошка, способна лазать по брёвнам, кручам и поваленным деревьям. Проверено. И вообще, я её в ПОХОД брала, а не в ОТСИД на привязи.

         В итоге народ был просто потрясён ловкостью моей среднеазиатской овчарки. Габариты никак не мешали ей прыгать по склонам, словно горной козе. Она взбиралась на самые головокружительные каменистые кручи, словно это было ей  в кайф. И обозревала сверху окрестности. Бывало, даже мне становилось страшно, что она сейчас оступится, поскользнётся, свалится вниз и убьётся. А Амге страшно не было. Ей очень нравилось.

         И она дошла с нами до самой вершины Демерджи.


"Сиреневый туман над нами проплывает..."


Амга в туманных дебрях


Нам во-о-он туда, направо, на самую вершину!



Слева виден корпус Амгуши. Она всюду успевала побывать


И даже вот на этот опасный утёс Гушинда забегала



Эта каменная природная  скульптура называется Чёртов Палец. Но мне кажется, больше похоже на другую чёртову запчасть...


Скалолазки



Довольные морды - крупным планом



Настоящая среднеазиатская овчарка - умная, ловкая, смелая, неутомимая


Застывшее изваяние горного мыслителя

         Однако, не стоит забывать, что размерами Ама обладала только в высоту. Ширины корпуса ей по-прежнему не хватало. Кроме того, не было лишнего веса. Возможно, благодаря тому, что она сохраняла сходство с чип-карточкой, ей и удавались эти подвиги на поприще скалолазания.

         Спускались мы другими тропами, уже не столь крутыми.

 

       К обеду вернулись в лагерь. На склонах гор встречались с многочисленными табунами местных низкорослых лошадок. Видимо, на зиму, в межсезонье, владельцы выгоняют их на самостоятельное пропитание, на подножный корм. А по весне, с началом туристического сезона, отлавливают и приступают к эксплуатации прокатом. Ловкость этих невзрачных лошадок тоже удивляла. Конский навоз встречался в таких труднодоступных местах, что не верилось, будто конские копыта могли пройти по этой местности.

 
"Здесь вам не равнина, здесь климат - иной..."

Выше облаков...

       Один табунок даже пришёл к нам в гости, остановившись на отдых в соседней лощине. Разделял нас только ручей в низинке и очень крутой склон.

Из-за ночных ливней маленький ручеёк превратился в бурные горные потоки. А какие королевские лишайники кругом!

          Вечер выдался очень тёплым во всех смыслах. Небо без единого облачка сияло россыпью звёзд и обещало сухую погоду. Потому переселяться куда-то повыше от опасно-мокрого места нам стало лень. Мы поужинали, а Саша на костре сделал глинтвейн, от которого и без того тёплая дружеская атмосфера стала ещё и весёлой. Помню, мы с Машей минут 40 не могли застегнуть молнию на спальнике – так хохотали и дурачились.

        Однако, Крым – штука загадочная. И ночью вероломно хлынул ливень, ещё мощнее вчерашнего.  Такой, что даже я позорно сбежала в палатку к Саше, бросив Аму на произвол стихии в нашей предательской хибаре. Тащить собаку в палатку к человеку, который, мягко говоря, не собачник, мне было стыдно. К тому же я помнила, как он категорически отказывался находиться в одной палатке с собакой. Амга – практически аборигенная среднеазиатская овчарка, к тому же тренированная к превратностям зимней Карелии, так что как-нибудь ночку переживёт.

        За ночь мы так и не сомкнули глаз, поскольку спать лёжа в воде – невозможно. А глубина лужи в относительно стойкой палатке Коломойца достигала сантиметров семи. Мы с Александром сидели, вытянув ноги, на карематах, а на наших ногах, словно на островках в океане, приложили головы наши девчонки – Маша и Поля. Им заснуть удалось.

       А меня неотвязно преследовало беспокойство за собаку. Наконец, не выдержала и, наплевав на правила приличия, упросила Сашу забрать сюда и Амгу. Потому что в нашей палатке наверняка гораздо хуже, чем здесь. Саша дал добро.

       Хуже – это не то слово! Когда я расстегнула молнию на входе в свою палатку, оттуда хлынул поток воды, как из прорвавшего бассейна. Глубина этого бассейна была гораздо больше 7 см. А в его потоках на свободу вынеслось тело моей несчастной обезумевшей собаки, которая, видать, решила, что наступила пора тонуть. Спасая жизнь, Амга унеслась в тёмный лес. Я пошла её искать.

      На зов она не подходила, но зато через какое-то время я отыскала её (без фонарика!), свернувшуюся клубочком под каким-то кустиком. Дождь хлестал, как из ведра. Непроглядность леса обступила со всех сторон. Но я была в отличном настроении, что нашла собаку. Да и глинтвейн, видать, ещё не выветрился. Так что не смутило меня даже то, что дорогу в лагерь я теперь не могла найти. Перспектива ночевать под дождём в лесу, без какого-либо укрытия, не казалась страшной. Держа Аму за ошейник, я брела наугад, куда глаза глядят, натыкалась на непроходимые заросли кустарника, поворачивала в другую сторону, снова натыкалась, опять сворачивала прочь и – смеялась! Мне было весело!

        В конце концов сквозь веселье почувствовала, что моя собака уже не тащится безвольно за мной, а весьма целенаправленно тащит меня. Поддавшись её желанию, в течение нескольких минут я попала в наш лагерь. Видимо, Аме надоело шляться за глупой хозяйкой под дождём, и она взяла инициативу в свои лапы. Думаю, если бы не моя собака, я бы точно до утра бродила по лесу.

          Насквозь вымокшие под. дождём, забрались в мокрую палатку Коломойца. Мы с Сашей просидели в ней торчком до утра, пока на наших ногах отсыпались девчонки. А Амга не пожелала в воду на дне палатки ни садиться, ни тем более – ложиться. Так и простояла на ногах остаток ночи.

         Что не помешало ей весело носиться по горам весь следующий день.

        Сушить вещи некогда – надо отправляться в путь, а то опоздаем на поезд. Что успело подсохнуть до завтрака – то успело. Что нет – всё равно по рюкзакам.

       И тут слышу рык моей собачки и чей-то вопль. Оказывается, в наш лагерь попытался прийти старый знакомый харьковчан, который тоже в этих местах очутился по каким-то своим делам. Да только Ама не пропустила его через невидимую границу, надёжно заблокировав метрах в ста от лагеря. Сначала атаковала, цапанула. Парень отскочил и остановился. А Мадемуазель Секьюрити прохаживалась вокруг него приблатнённой походочкой, косила глазом и рычала на малейшее шевеление.

        Когда я сопроводила паренька в лагерь, Ама подуспокоилась, но на протяжении всего перехода контролировала новичка, чтоб вёл себя скромно и от группы не отделялся.

        Уже недалеко от троллейбусного маршрута на Симферополь устроили мы на склонах привал – поесть, раскидать на просушку вещи. Ама вновь принялась за старое – пасти каждое движение новичка, не давать ему ни чихнуть, ни рукой махнуть, ни засмеяться. Пока шли пешком, она хоть как-то отвлекалась на бег и окружающую природу. А на стоянке от безделья вообще распоясалась. Паренёк, с её точки зрения, обязан был сидеть беззвучным истуканом.

       Пришлось её привязать к кустику выше по склону, метрах в двадцати от «стола». Саша Коломоец вовсю подтрунивал над несчастным парнем:

      -  Чего это она тебя невзлюбила, а? Есть за что? Меня вот она любит! – и в доказательство лез к Амге обниматься. Как ни странно, но Коломоец оказался единственным в мире человеком, к которому Ама удивительным образом прониклась с первой же встречи. Не знаю уж, по какой причине.

        Саша все три дня с симпатией поглядывал на Амгу, при случае поглаживал. А сегодня даже полез её тискать и обнимать. Я была просто потрясена этим зрелищем: моя злобная псина просто млеет от Коломойца! Надо знать Амочкин характер, чтобы понять всю степень моего удивления.

Они явно друг другу очень нравятся

         Впрочем, звоночек прозвенел чуть не в первый день их знакомства. Мы уже совершили совместную вылазку по окрестностям, вернулись в лагерь. Саша засобирался куда-то недалеко отойти пофотографировать, а мы расположились на отдых. И моя верная собаченция, отмахавшая уже километров 20-25 по пересечёнке, засобиралась с ним! Наплевав на хозяйку! Вот предательница!

        Пришлось её привязать, потому что сомневаюсь, что она бы слушалась Сашу. Одно дело – пойти с ним за компанию пошариться по округе, а другое дело – подчиняться. Что мог учудить свободо гулящий неконтролируемый злобный «азиат» - никто не хотел знать. И потому свободы выбора я её лишила.

        Зато Саша, видимо, оценил её душевный порыв, и с того момента она его заинтересовала.

       Позируя на камеру в обнимку со злобной Амгой, Саша восхищался, что она совсем не воняет псиной. Словно большая живая игрушка.

      Считается, что любая здоровая собака не должна источать запах псины. В особенности это относится к «правильным, настоящим» собакам – «азиатам». Никто из моих САО, и Амга в том числе, не портили своим запахом жизнь окружающим людям. От их меха вообще не было никакого запаха.

       Но вернёмся к «столу». Пока мы жевали, Ама начала издавать недовольные стонуще-ворчащие утробные звуки. Воодушевлённый тем, что гадюка надёжно заблокирована, осмелевший паренек, шутя, стал с ней переговариваться.

       - Ну чем ты недовольна? Что тебя привязали?

       - У-у.

       - Меня сожрать не дают?

       - У-у-у.

       - А тебе очень хочется?

       - У-у-у-у!

       - Ну погоди, я сейчас сам наемся – жирнее стану, вкуснее. И покушаешь.

       - А-у-у-а-у!!!

     Диалог их выглядел столь забавно, что мы все от хохота чуть по земле не валялись. Амга не сводила глаз с оппонента и всякий раз отвечала чётко по регламенту.

Последний привал перед возвращением в город. Сушим вещи, обедаем

      В конце концов, меня насторожила такая Гушина говорливость. Ведь собака отличалась большой молчаливостью, а тут «Остапа понесло». Особенно появившиеся хрипловатые нотки в голосе. Я и полезла наверх посмотреть, насколько надёжно она привязана. Ибо беседа, судя по пристальному холодному и тяжёлому взгляду Амгиных глаз, могла для парня закончиться очень плохо.

       А поднявшись к собаке, я чуть не задохнулась одновременно от смеха и испуга: лапы Амы давным-давно соскользнули с крутого склона и она висела на ошейнике, задыхаясь от бессилия и удушья. Видимо, попробовала было вернуться на исходные позиции, да привязь помешала. А взывать о помощи, вроде, стыдно.

     Внешне создавалось впечатление, что собака удобно лежит на склоне, а на самом деле она висела, полузадохшись, и свой остановившийся взгляд зафиксировала на виновнике её гибели. И, не в состоянии издавать нормальные звуки из-за пережатого горла, она только урчала и рычала с подвываниями и стонами.

        Конечно, я перевязала её на другое, более безопасное для неё место. А потом мы на память сфотографировались все вместе.

Наша тёплая компания. Пока - без меня.

      Хорошенько просушив вещи и плотно наевшись, мы спустились к автотрассе и на троллейбусе без приключений добрались на ж/д вокзал.

       Тут наши пути-дорожки с харьковчанами разошлись: мы ехали на разных поездах.

       В поезде Амгуша учудила.

       Вагон был полупустой, наша плацкарта – вторая от проводника, кроме нас с Машей и Амой, в ней никого. Гушу я привязала к ножке столика и со спокойной душой улеглась спать. Намордник на ночь, конечно же, сняла с неё: людей нет, длина поводка не позволит ей достать до пассажиров.  Проснувшись со столь же спокойной душой, обнаружила собаку на прежнем месте – у моего изголовья. Но без ошейника и, соответственно, без привязи.

       А вот рассказ проводницы:

      - Просыпаюсь в три часа ночи, чтоб открыть тамбур на остановке. Отодвигаю дверь и – передо мной во-о-от такая морда!!! Я тут же дверь – хлоп! – на место. Выходить страшно. Но надо. Приоткрываю щёлочку и говорю морде: «Иди к себе на место! Где твоя хозяйка? Иди к ней!» И что вы думаете? Внимательно так на меня посмотрела, развернулась и пошла на своё место. Больше я её не видела.

      То есть, моя мадемуазелина ночью вывернулась из ошейника и пошла гулять по вагону. Как долго гуляла, чем занималась – неизвестно. Но вела себя прилично.