Страшный вирус

      Полагаю, что вирус лошадиной болезни поразил мой неокрепший организм в том юном возрасте, когда дедушка читал внученьке на ночь сказку Петра Ершова «Конёк-горбунок». Было внученьке тогда годика три.

       Мне очень хотелось дружить с таким конём, как Горбунок. Но и чтоб обязательно были рядом вороные - с гривами, в кольца завитыми, и с алмазными копытами, крупным жемчугом обитыми.

       Бабушка любила рассказывать о своём детстве в деревне, и с большой любовью упоминала поимённо коров и лошадей, бывших в хозяйстве у родителей - моих прадеда и прабабушки. Рассказы пестрели подробностями ума и сообразительности животных, и детское воображение наверняка что-то ещё и гиперболизировало. А мама подарила раскраску «Какие бывают лошади» - это была моя первая иппологическая книга. Едва научившись пользоваться карандашами и красками, я, благодаря этой книжечке-раскраске, уже знала десяток основных конских мастей – гнедой, вороной, рыжей, буланой…

       Первая живая лошадь, поразившая моё воображение, появилась у нас во дворе. Наверняка обыкновенная «савраска» - мужик привёз на ней стеклотару сдавать. Лошадь спокойно стояла и дремала, а мы с дедушкой её рассматривали. И было мне, наверное, года 4, не больше.

       Следующая встреча с этой же лошадью произошла недалеко от школы. Дедушка вёл меня в детский сад. Но я так застряла возле этой гнедой мохнатой лошадки, что дед позволил опоздать в группу. Вот тогда-то я впервые решилась погладить лошадь – огромную, добрую, верного друга человека, а значит, и моего. Ведь кони такие умные, они всё-всё понимают!

       Вот только до гривы дотянуться не смогла и долгое время считала, что конская грива такая же на ощупь, как шелковистая шерсть лошади, как мягкие нежные волосы человека.

       И потому была крайне удивлена, когда спустя несколько лет удалось пощупать гриву – жёсткие, упругие волосы, словно тонкие проволочки… Это мы с дедушкой отдыхали где-то в Новоазовском районе на море, а на лугу паслась пара лошадей. Я упросила дедушку к ним подойти и угостить-погладить. Вот тогда впервые заметила, что дед выразил некоторое беспокойство – оказывается, свободные лошади могут обидеть человека, если испугаются! Надо быть крайне осторожными и не навязывать им свою дружбу.

       Дедушка знал, о чём говорил, потому что самому доводилось ездить верхом – кадровый военный, боевой офицер, ветеран Великой Отечественной войны.

       Шло время. Я взрослела, и лошадиная болезнь внутри меня взрослела и крепла вместе со мной.

       Рисовала лошадей, читала всё, что могли достать родители и бабушка с дедушкой в то время дефицита специфической литературы. Вместе с бабушкой учила стихи о лошадях – Есенина, Пушкина, Маяковского, Некрасова…

       А после уже самостоятельно перерыла мамину богатейшую библиотеку, выписывая стихи о лошадях в отдельную тетрадку. Перечитала всех классиков и неклассиков, писавших о лошадях, и рассказывала подружкам во дворе о Холстомере и Изумруде, Гюльсары и Казбиче, Белой Гриве и Дымке, Карюхе и Внуке Тальони… А редкие художественные фильмы о лошадях по телевизору! Это праздник души – «Мустанг-иноходец», «Смелые люди», «Конёк-Горбунок»…

       Болезнь прогрессировала. Если мне в руки попадалась чужая или библиотечная книжка о конях – я не ленилась переписать её себе в толстую тетрадь. А фото из журналов и газет! Это целая охота за редкими снимками!

      К стихам добавились пословицы и поговорки. Вместе с переписываемыми книгами увеличивался багаж моих знаний о лошадях… (а заодно – и грамотность!).

       Но где в городе можно было общаться с настоящими, не книжными лошадьми – никто из взрослых не знал. Справочники молчали, как и адресное бюро. Тупик.

       Та же "пламенная страсть" охватила и мою подружку Ленку Колесову, и мы с ней делились своими находками, книжками, менялись картинками, вместе рисовали лошадей во дворе…

       У нас с ней были велосипеды, которые, естественно, тут же получили имена известных лошадей и возили нас по посёлку…

       Сейчас я бы назвала такую страстную увлечённость жёстко – шиза. Но ведь и психологи считают, что любое увлечение человека находится на тонкой грани между нормой и лёгкой степенью шизофрении.

       Однако, если бы не эта шиза, я бы ни за что не научилась ездить верхом, не выдержала бы физических и психологических испытаний конно-спортивной школы… Эта шиза, эта многолетняя мечта,  вела по жизни, сверкала яркой путеводной звездой на горизонте, строила образ мыслей, планы на будущее, формировала меня, как личность.

       И что мне не довелось стать профессионалом, не довелось связать свою жизнь с лошадьми – вина, к сожалению, тех людей, кто оказывался рядом с лошадьми, у кого пришлось учиться, и с кем не совпадали взгляды…

       Впрочем, может, и к счастью, что я не стала только конником. Слишком много вокруг этих удивительных животных людей случайных, непорядочных, жестоких… Выдерживать такое окружение всю жизнь – невозможно. Пришлось бы стать такой, как они. Или - сгореть от когнитивного диссонанса.

       Как я попала в конно-спортивную школу

       Было нам с Ленкой на тот момент лет по 10-11. Вместо того, чтоб мечтать о ПРЫНЦАХ и богатых женихах, как мечтают современные 11-летние девочки, мы страдали по лошадям.

       Сидели в беседке во дворе и упоённо малевали очередные картинки. Мимо проходил какой-то мужчина с ребёнком на руках, подсел к нам в беседку – отдышаться. Увидел, что мы ваяем картинки с конями и вдруг произнёс историческую фразу:

       - Доця, сходим в воскресенье к лошадкам? Посмотрим, как там на них ребята скачут?

       Мы с Ленкой так и подскочили:

       - ГДЕ ЛОШАДИ???!!! ГДЕ СКАЧУТ???!!!

       Мужчина обстоятельно объяснил, что, оказывается, у нас в Донецке есть настоящая конная школа, где куча лошадей и дети учатся на них прыгать через барьеры.

       Мы с Леной еле дожили до вечера, чтоб рассказать пришедшим с работы родителям об услышанной сногсшибательной новости.

       Ленкины родственники, образно говоря, «упали в обморок» - ехать предстояло на окраину города! Но мой папа – большой любитель нескучной активной жизни – с энтузиазмом нас поддержал и обещал в ближайшее воскресенье отвезти на конюшню на экскурсию на «Запорожце» деда Миши.

       Надо ли писать, КАК мы ждали этого воскресенья!

       Из первого посещения базы помню шок от количества великолепных верховых лошадей. Помню, какой смертельной завистью завидовала мальчикам и девочкам, ездившим верхом. Как поразила кожаная твёрдость седла, оставленного на просушку под солнцем – мне казалось, что сёдла должны быть мягкими, как подушки.

       Взрослый дяденька-тренер сказал, что набор в секцию проводится в сентябре, и что нам должно исполниться 12 лет.

       Поэтому ближайший год мы терпеливо ждали, пока исполнится 12. И вместе с папой, а когда и мамой (Ленкины родители никогда с нами не ездили) время от времени приезжали на базу полюбоваться на коней, угостить их, пофотографировать. Запоминали клички лошадей, наблюдали, знакомились с жизнью базы.

Чистокровная верховая Буча (База - Чонгар), 1979 г.р., Деркульского к/з



Она же. Буча. В то лето 1985 г. ездил на ней один из братьев Вощакиных.


В то время близнецы Вощакины для меня были на одно лицо. Поэтому не знаю, который из них возился с Бучей. На дальнем плане фото - бежит мой годовалый пёсик Ярик.  Лето 1985 г.


Игорь Булава и Виталий Зинченко купают чистокровную верховую Бахчу 1977 г.р. (Бороздка - Чонгар) - полусестру Бучи. За конкурным полем ещё не видно многоэтажек. Не построены. Даже в проекте их нет. Вместо жилого микрорайона - поля для полевых испытаний и заготовки сена для лошадей.


Наталья Корх (ныне - Гуцу) на украинском верховом Аскете (Ахтырка - Элефант), 1975 г.р. Уже в то время Наталья была для нас Богиней выездки.

       Помню, как в один из приездов случилось небывалое – мальчик слез с жёлтого коня по имени Диссонанс и попросил взять его за повод и пошагать по полю. А Ленке достался ярко-рыжий Шквал. Мы едва дышали от счастья – нам разрешили поводить лошадей!

       В 1983 году Ленке исполнилось 12 лет. И в сентябре папа повёз нас на конюшню – записываться в секцию.

       Конный двор был полон народа. Накануне по экранам кинотеатров прошёл фильм «Девушка и Гранд». Как я теперь понимаю, снятый в пропагандистских целях после Олимпиады-80 для популяризации конного спорта.

       «Девушка и Гранд», которого мы с Ленкой смотрели раз 5, окончательно сдвинул нам мозги – так там всё было замечательно!

       Но, помимо нас, уже больных лошадьми, грызть гранит конного спорта набежала уйма народа – наверняка после просмотра этого фильма.

       Чтоб хоть как-то рассеять толпу, тренеры придумали отбор. Молодой чернявый мужчина, очень строгий (как я теперь догадываюсь, это был П.В.Ткаченко) построил кандидатов в очередь и самолично проверял гибкость голеностопного сустава.

       По каким уж там критериям отбирал – сам Бог ведает. Большинство уходило в слезах – не взяли!

       Меня он выбраковал сразу, даже не пробуя гибкость сустава. Спросил год рождения и  велел приходить на следующий год. Мне-то, в отличие от Ленки, было всего 11!

       А Ленку проверил и записал в секцию.

       Ехали мы назад на «Запорожце», обгоняя толпы плачущих девочек. Я и сама от горя лила слёзы. Ленка молчала, но и ей впору было разрыдаться: без меня родители не будут её пускать на тренировки! Что толку, что её приняли?

       А в следующем году мне будет 12, а ей-то – 13! Вдруг скажут, что уже возраст не тот?

Приконюшенные собаки тех лет - серая с чёрным чепраком Тоська (на фото - я её поглаживаю), на переднем плане - лайкоид Кубик. Родители моего Ярика. Тоська любила провожать до троллейбусной остановки учебные группы и при этом самозабвенно гонялась за машинами. Что в итоге её и погубило.

       Летом 1984 года при очередном посещении конюшни мама решилась на давно обещанный подарок – ЩЕНКА! В спортивную школу не поступила, так хоть собачкой утешусь... Конюшенная собака Тоська с месяц назад ощенилась, и вокруг вагончика-раздевалки резвились щенята. Я не канючила о собаке, терпеливо ожидая, когда мама выполнит обещанное. Но даже и подумать не могла, что мечта осуществится именно сегодня. Ведь собаки – страсть столь же сильная, как лошади. Просто собаку проще держать дома…

На переднем плане - Елена Ерошова и чистокровная верховая Грация (согласно табличке на деннике - 1976 г.р. от Рухлывой и Глума), которую по документам звали Брусчатка (Бороздка - Чонгар), 1967 г.р. Полусестра Буче и родная сестра Бахче. На дальнем плане - Инна Голуб и украинский верховой Голос (Грусть - Оплот), 1971 г.р. Тогда порода находилась на этапе становления, и называлась УПГ - украинская породная группа, и в просторечьи мы называли этих метисов "упэгэшки".

       И вот у меня не просто собака, но – конюшенная! Об этом необыкновенном пёсике я уже написала и издала книгу "Навсегда единственный" – он того заслужил. Потому что формировал мою личность не меньше, а то и больше, чем конно-спортивные перипетии. Потому что предопределил мою судьбу, мой жизненный выбор.

       Жизнь продолжалась. Я запоем читала всё, что хоть какое-то отношение имело к лошадям, изучала матчасть по книге «Конный спорт» (изд-во «Физкультура и спорт», под  ред. Эриха Эзе). Коллекционировала всё, что касалось лошадей – книги, марки, значки, календарики, шоколадные обёртки, вырезки из газет и журналов, стихи, песни, пословицы, поговорки, репродукции картин…

       Кумиром моим была олимпийская чемпионка Елена Петушкова, которая умудрилась не только блистать в спорте, но и в университете, и вообще в науке. И потому я старательно училась – и чтоб на Петушкову походить, и родичам доказать, что и я так смогу, как она. Пусть не волнуются, когда «поступлю на конный спорт» – учиться буду по-прежнему на «отлично».

       Не помню, по какой причине нас с Ленкой не было на КСБ в день набора новичков в сентябре 1984 года. Пропустили мы это важнейшее мероприятие и обе остались с носом.

       Но вот, 6 января 1985 года, в морозный снежный день, приехали с моим папой на дедовом «Запорожце» на конюшню.

Исторический для меня день 6 января 1985 года. Обычное посещение конюшни влюблёнными в лошадей девочками, которым даже мороз нипочём.



Елена Болотская на тогда ещё трёхлетнем и буйном тракененском Этилене (Эссенция - Эгоист), 1982 г.р.


Инна Голуб на тракененском Хмеле (Хованщина - Легендарный), 1981 г.р. В интернет-базе данных на этого коня почему-то нет.



Они же - Инна и Хмель. Инна всегда любила очень высоких, мощных лошадей. Хмель на КСБ был самым высоким.


Ганноверский Варяг (Грусть - Валерик), 1978 г.р.



Игорь Булава на чистокровной верховой Бахче.


Владимир Палагута на чистокровном верховом Арске (Альбарада - Зотос), 1978 г.р. Стрелецкого к/з.



Анатолий Бочаров на украинском Бальзамине (Ботаника - Залог), 1978 г.р.


Они же - Бочаров и Бальзамин. Фото плохого качества, но фоток Бальзамина и так крайне мало.


Юрий Курдюков и англо-рысак Адан (Апробация - Дар), 1975 г.р.



Они же - Юра и Адан.


Евгений Лабинский и русский рысак Глобус (Гадалка - Бархат), 1975 г.р.



Они же - Женя и Глобус.


Посередине - Бахча и И.Булава, справа - Этилен и Е.Болотская.


Элита КСБ "Локомотив", слева направо: А.Бочаров на упг Бальзамине, П.Ткаченко на тракененском Пледе (Перевозка - Эол) 1978 г.р. Кировского к/з, Д.Вощакин на тракененской Папиросе (Прелесть - Пакет) 1979 г.р. Кировского к/з, В.Вощакин на ганноверской Бригитте (Гегемония - Баланс), 1973 г.р., к/з "Георгенбург".


Они же, но вместо Бочарова - В.Палагута на чистокровном Арске.


В профиль. Хорошо видна Бригитта - очень мощная, сильная кобыла, шикарно прыгавшая.


       Видимо, наша экскурсия в столь суровое время года сильно впечатлила одного из тренеров.

       Папа задал ему вопрос:

       - А как же записаться в секцию, если набор в этом году закончен, а в следующем году девочкам будет уже 13 и 14 лет?

       И тренер не «послал» нас куда подальше, хотя ведь сами проворонили сроки! Уже январь, а учебный год в конно-спортивной школе начинается с сентября, как и в любом учебном заведении.    
      Вдруг он сказал:

       - Приходите сегодня к четырём часам. Я их посмотрю.

       А у нас одежды нет совсем, чтоб на лошадь садиться. Скоренько рванули домой – хорошо, машина была. Отыскали старые гамаши, какие-то куртки и сломя голову – на базу. Мои мама с бабушкой подняли крик на папу – как так-то, потащил девочек к этим лошадям! Одно дело – ездить посмотреть время от времени, другое – ездить верхом! Это же опасно! А как на тренировки они будут ездить?! На окраину города, тремя транспортами!!!

       Но я благодарна папе, что он, как любой нормальный мужчина, не обратил внимания на возмущённых женщин и повёз своего ребёнка, свою дочь, на растерзание к лошадям. Осуществлять дочечкину страстную мечту. Чтоб дочечка, раз уж так хочет, становилась самостоятельной и делала осознанный выбор. И вообще, любой спорт прививает трудолюбие, дисциплину, умение владеть собой и преодолевать себя. А особенно – такой сложный спорт, как конный. Папа сам был любителем всякой физкультуры, и потому хотел, чтоб дочка развивалась.

       Наивный папа даже предположить не мог, насколько же вышеперечисленные качества характера будут не просто прививаться и развиваться в конно-спортивной школе, но закаляться, как булат!

       Приезжаем на конюшню. Учебная группа уже седлает коней и выезжает в «бочку». Мы скоренько переодеваемся  и спешим следом за лошадьми. Тренировку ведёт Бахрамов Марат Мукумович, действующий спортсмен, занимается выездкой на тракененском Пикапе (Пропорция - Пакет) и будённовском Жалобном (Борьба- Заток).

Марат Бахрамов на тракененском Пикапе (Пропорция - Пакет) 1979 г.р. Кировского к/з.



Шестилетний Пикап в 1985 г. Конь с трагичной судьбой. Прожил всего 8 лет, из которых один год тяжело болел.


А это Пикап после болезни, 1986 г. Что за болезнь с ним случилась - не знаю. Но помню, как у нас на глазах его оперировали - вскрывали невероятно распухшую шею за ушами, и оттуда лились потоки гноя. Трудно представить, какую адскую боль терпел этот мученик с золотым характером. Потом раны мы ему промывали, дренировали, вытаскивали оттуда личинок мух...

       Завистливыми глазами наблюдаем за трясущимися верхом ребятами. Вот сейчас, сейчас я впервые сяду на коня!!!

       Марат Мукумович заходит в «бочку», велит освободить и подвести к нему светло-рыжего, практически жёлтого коня с белой широкой проточиной на морде – моего любимого Диссонанса! Теперь-то я понимаю, что любить Дюса можно было только таким праздным зевакам, как мы. Потому что ленив он был беспредельно и прыгать не любил. Нормальные конники таких неходячек терпеть не могут. Но для нашего случая – первой пробы в седле – Диссонанс являлся идеальным вариантом.

Наталья Ерёмина и будённовский Диссонанс (сын Диксона), 1976 г.р.

       Марат коротко объясняет, что мне нужно делать и закидывает в седло. Самое яркое впечатление – какой же конь огромный, мохнатый, тёплый, какой же мощный! Дюса со мной на спине проводят «в руках» несколько кругов по бочке, Марат внимательно следит за тем, что и как я делаю, и потом говорит:

       - Беру! Следующая!

       В седло подкидывают Ленку. А меня распирает такое неземное счастье, что хочется прыгать и орать, обнимать и целовать папу, который вовремя задал Марату нужный вопрос и привёз нас сегодня сюда; Марата – за волшебное слово «Беру!»; Диссонанса – за то, что он – мой первый и самый любимый конь в жизни!

       Ленку Марат Мукумович тоже одобрил. Потом ребята ездили, а мы наблюдали за ними уже не завистливо, а на правах равных. Скоро, скоро и мы научимся ездить!

       После тренировки Марат Мукумович выдал бланки для заполнения – простая формальность, но без неё он не имел права с нами заниматься. На бланке требовалось поставить несколько подписей и печатей – от родителей, что не запрещают нам заниматься в школе конного спорта; от дирекции общеобразовательной школы, что тоже не возражают; от врача – что здоровье позволяет заниматься конным спортом. И наверняка ещё какие-то – не помню уже. Помню, что много всего и разного.

       К примеру, чтоб получить заключение участкового врача с печатью больницы, следовало пройти осмотр у профильных специалистов. В общем, обычно эти бланки ребята заполняли в течение недели, а то и двух.

       Мы же с Ленкой так рвались тренироваться, что в течение одного дня (благо, были зимние каникулы!) всё подписали, все печати получили, и уже во вторник привезли Марату готовые бумаги. Мне тогда показалось, что он слегка офигел от нашей прыти.

       Однако во вторник выяснилось одно пренеприятнейшее обстоятельство. Я, как ученица 6 класса, училась в школе во вторую смену, а Лена, как ученица 7-го класса – в первую. Значит, мы не могли с ней ходить на одно и то же время на тренировки. Я должна была приезжать на конюшню по утрам, а Лена – после обеда. И тренеры у нас оказывались тоже разные, потому что Марат Мукумович не вёл утренние группы!

       А я-то уже влюбилась в своего первого тренера. Как теперь переходить к другому? Да и другой тренер наверняка не обрадуется, что у него появилась в середине учебного года новенькая, ни фига не умеющая и отстающая от всей группы.

       К тому же родители (кроме папы) наверняка встанут на дыбы. Ведь они соглашались на наши тренировки, только если мы с Ленкой будем ездить на базу вместе. Слишком уж далеко расположена КСБ, слишком трудно и опасно добираться. Мало ли кому взбредёт в голову обидеть девчонок, что-то плохое с ними сделать? Сначала надо было ехать тремя транспортами, две пересадки делать. А потом полтора километра идти пешком - по практически безлюдным в зимнее время дачам, по территории Ботанического сада, тоже безлюдной. 

       Но наши с Ленкой упрямство и жажда достижения цели не знали преград. Мы получили допуск к раздельным поездкам на тренировки. Мне было поставлено лишь одно условие – чтобы конный спорт не мешал учёбе в общеобразовательной школе.

       Сейчас, спустя годы, когда сама стала мамой, понимаю, какое колоссальное напряжение испытывали мамы-бабушки, когда их чадушки самостоятельно, трижды в неделю, ехали к чёрту на кулички. И ждал их там риск свалиться с лошади, поломать что-нибудь себе, свернуть шею, быть укушенными, ударенными…

       Но чада так рвались сквозь непогоду, плохо и нерегулярно ходящий транспорт, дальнее расстояние, усталость после школьного трудового дня  к этим странным животным! И не дай Бог было пропустить хоть одну тренировку!

       Родители не знали очень многого, а иначе вообще не пустили бы нас ни за что и никогда.

       Не знали, например, что по пути на базу, мимо полуразрушенного забора Ботсада, неокрепшие и неразвращённые души их девочек поджидают страшные дядьки – онанисты. Это сейчас современная девочка просто пошлёт такого придурка, а то ещё и накостыляет, и в милицию доложит.

       А девочки советского воспитания были крайне стеснительны. И нас до полусмерти пугали фигуры в колпаках типа «Ку-клукс-клан» с вырезами для глаз и рта, которые неожиданно бесшумно появлялись в прорехах забора, окликали нас и начинали трясти руками свои оголённые причиндалы.

       Онанисты, конечно, в компании всяких извращенцев не самые опасные люди. Но мало ли что им ещё придёт в голову? Мы-то не знали ничего об этой стороне жизни, и потому старались ходить группой, не по одной. Поскольку мобильников тогда даже в проекте не было, то договаривались встретиться на остановке, и только тогда шли вместе. И всё равно было невероятно страшно.

       Однако встреча с лошадьми компенсировала все неприятности и страхи. И нам в охотку было грести навоз за лошадками, таскать тяжеленные тачки, чистить своих любимцев до блеска. Ради всего лишь 15-ти минут верховой езды за тренировку. Ведь учеников было много, а учебных коней - мало. Ездили в две смены. А лошади нас, судя по всему, не то что не любили, но в некоторых случаях явно ненавидели. Были экземпляры, которые так и норовили прижать к стене, укусить, наступить на ногу.

       Меня это удивляло – как так, ведь я тебя люблю, вкусненьким угощаю, чищу, убираю за тобой, вывожу из тёмного тесного денника на улицу размяться… А ты меня не хочешь любить. Не хочешь становиться Другом, как пишут в книжках.

       Многому, ой, как многому пришлось научиться за три года на КСБ! Снять розовые очки по самым разным вопросам. К примеру, что лошадь нельзя бить. Оказывается, не только можно, но и нужно. Если она делает что-то не так, как тебе хочется.

       Например, если дуется и не даёт застегнуть подпруги – ткни её или кулаком в пузо или дай ногой по брюху. Если не хочет прыгать – врежь хлыстом по заду. Ну и так далее. Причём если первые картины битья лошадей вызывали слёзы жалости и недоумения, то потом подобные ситуации стали привычными.

       Одно радует – не все так себя вели с лошадьми. Всё-таки было у кого учиться более мягкому и грамотному обращению с ними. Но до всего приходилось доходить собственным умом, собственными наблюдениями, умозаключениями, собственным опытом, в том числе и горьким.

       Впрочем, обо всём этом теперь поведает мой дневник, который я тогда не ленилась вести. Красным цветом в скобках – мои комментарии с позиции дней сегодняшних.

 
Продолжение тут  - УЧУСЬ ЕЗДИТЬ ВЕРХОМ