Нос По Ветру. Сайт Ольги Дмитрук - Глава 37. Седово. "Последний бой

Тем не менее, утром все проснулись в отличном настроении, готовые к последнему переходу. Ночные приключения казались последней проверкой на прочность. Однако это было лишь предисловием к самому главному испытанию похода. Ведь сегодня - понедельник, день, как известно, тяжёлый. Да ещё и 13-е.

Звонит Михалыч: с телевидением и арбузом выезжает из Донецка.

Выходя в море, договариваемся не разрываться на маршруте чего бы это ни стоило. Потому что окончание путешествия должно пройти феерически, с пафосом, помпой, фанфарами, бурными продолжительными овациями и раздачей призов.

Так оно и вышло – феерически. Но несколько под другим акцентом.

Проход через мель осуществляем довольно удачно. Идём галфвиндом с поднятыми рулями и швертами, отрабатывая с экипажами управление судном без руля с помощью только лишь парусов. Проскочив километр меляка, замечаю отсутствие на борту своего мобильника. На робкие комментарии Ани, что он в моём гермомешке, возражаю, что во-первых, никогда его туда не кладу, а во-вторых, телефона не слышно. В результате получилось, что из мобильной связи на борту «Мистраля» всего два рабочих телефона – мой и Юриков. Анькин приказал долго жить, затопленный прибоем в Чалке, а Серёга свой не может запустить в жизнь уже чуть ли не месяц в связи с потерей зарядного устройства. Теперь и мой куда-то девался. Остался лишь древний, как вся мобильная связь, аппарат Юрика.

Обидно, что за этот поход я «убиваю» уже второй телефон. И плохо, что на борту – недостаток средств связи. Возвращаемся на остров. Снова прорываемся сквозь мель. Обшариваем место стоянки, но телефона не находим. Расстроенная этим обстоятельством, обнаруживаю, что Влад, которого просили постоять на якоре на время наших поисков, преспокойненько чешет себе в море. Хватаю трубу рации, чтоб выписать ему по первое число. Да только связь отсутствует. Я его слышу, он меня – нет. Начинает даже психовать, что плохо жму кнопку тангенты. А я знаю, что хорошо жму, но просто проблемы со связью. Удивительное дело: катамараны находятся в зоне видимости, а радиосвязь работает с перебоями. «Наезды» Влада насчёт нажатия кнопки бесят меня ещё больше. В общем, последний переход начинается на большом нервном напряжении.

Как впоследствии предположил мой сын - студент-физик, проблемы с радиосвязью могли возникнуть в связи с экранированием радиосигнала от высоких волн.

Сильный боковой ветер по прогнозам должен стать попутным, но на самом деле заходит в нос. В лучших своих традициях Азов стремительно разгоняет высокую и короткую волну. Ветер усиливается до свиста. Берём на гроте рифы и заматываем стаксель. Если бы не телевидение, в жизни бы не продолжили маршрут по такому ветру. Но, как говорится, назвался груздем – полезай в кузов. Хочешь прославиться – рискуй.

«Трикстер» бежит под полным вооружением далеко впереди. Связь с Владом плохая, но иногда пробивается. И тогда я в очередной раз прошу его пригасить свой ход, а он утверждает, что в такую волну и ветер не хочет выбрасывать плавучий якорь – это слишком большая нагрузка на раму. Будет идти полными курсами, длинными зигзагами чуть впереди нас.

Перестаю реагировать на его манёвры и полностью сосредотачиваюсь на своей лодке. В конце концов, именно я в ответе за тех людей, что у меня на борту. А кто считает, что чашка на верёвке за кормой – бОльшая нагрузка в сравнении с полной площадью парусов – что ж, это его дело. Вот только с ним на борту – моя сестра. Да и сам Влад мне дорог не меньше.

«Мистраль» сильно швыряет на волнах. Острые и высокие, они вздымают в небо его носы, подбивают под середину и вынуждают с уханьем хлопаться вниз, вздыбливая в небо корму. Каждый такой удар о воду пугает. Растянувшиеся верёвочные талрепы на вантах подозрительно раскачивают мачту и систематически испытывают сверхнагрузку на этих ныряниях-падениях с высоты.

И вдруг – громкий хлопок, треск… Мачта медленно заваливается на левый борт. Бросив взгляд на палубу, с облегчением понимаю, что трубы рамы не треснули. Это лопнуло крепление нижнего вант-путенса.

Первая реакция – страх. Потом, когда поняла, что рама цела – отчаяние. Вместо того, чтоб идти к пункту назначения, теперь придётся срочно высаживаться на берег и чиниться. А судя по тому, что поломка произошла при сниженной нагрузке на матчасть (убранный стаксель и зарифленный грот), ветровое усиление довольно приличное и не планирует уменьшаться. Наоборот – раздувает всё сильнее. Выйдя на берег для ремонта, мы можем просто не суметь вырваться обратно на маршрут сквозь прибойную волну и встречный ветер.

Скинув грот с подрубленной мачты, докладываемся о катастрофе Владу. Тот даёт распоряжение идти за ветром по кратчайшему пути на берег, и сам возвращается за нами вослед. Но поскольку «Трикстер» продолжает «всем смертям назло» идти под полным вооружением, то он вскоре обгоняет нас в своём стремлении к берегу. Использовать мотор в такое волнение – это наверняка убить его. Пускай уж волна с ветром потихоньку подгоняют нас в нужном направлении.

Медленное возвращение за ветром даёт время стать на место моим мозгам и загоняет страхи куда подальше. Я понимаю, что судно – управляемо, способно сопротивляться стихии, что мачта дальше не падает. А следовательно, мы вполне можем попытаться претворить в жизнь идею Сергея – попробовать заменить лопнувший трос верёвкой прямо на ходу. По счастью, крепление вант-путенса состоит из двух разветвляющихся тросов, а лопнул лишь один из них. То есть при большом желании можно поднять мачту через рычаг кольца вант-путенса. На борту у нас всегда находится моток длинной прочной верёвки, и Сергей приступает к реализации своего плана.

Почему Урри не сделал ни одного фото, ни одного видеокадра заваленной мачты и операции по её восстановлению в вертикальное положение – для меня загадка. Благодаря его нерасторопности или упрямству сей факт нигде не зафиксирован.

С весёлой улыбкой на лице Серёга при минимальной помощи Юрца выравнивает мачту. Поднимаем на ней стаксель, размотав его со штага. При этом оборот-другой Сергей не довернул, оставив площадь паруса уменьшенной. Очень уж ветер рвал полотнище из рук – не было никаких сил человеческих размотать парус до конца.

Грот смайнать не сумели – мешал сильный ветер. Пришлось оставить его скомканным и придавить барахлом, чтоб не парусил.

К сожалению, фото не передают истинной величины волн

Скомканные крылья "Мистраля" и грустный его кэп

Серёга подстраховывает верёвочный вант-путенс

Становимся на курс галфвинд и чешем уже не на ближайший берег, а стараемся протянуть по маршруту сколько позволит движение этим курсом. «Мистраль» полностью подконтролен и управляем.

Большим везением для нас оказывается перемена направления ветра. Пока мы сваливались к берегу и восстанавливали вертикальность мачты, ветерок поступил согласно прогнозам и подвернул с востока на юг и потом – на запад-юго-запад и стал попутным. Теперь его сила не представляла прежней опасности, и мы уверенно решили двигаться в Седово навстречу эпической встрече с телевидением.

Влад поддерживает наш энтузиазм и довольно скоро догоняет и обгоняет. В дальнейшем он старается держаться впереди и не отрываться. Паруса по-прежнему не убирает, а чтоб не скрыться в необозримой дали, елозит с огромной скоростью влево-вправо на галфвинде. Правда, ему это мало помогает. Уже через час мы с трудом различаем его парус на горизонте. Радиосвязь отсутствует. А мобильник он предпочитает не использовать, потому что на борту «Трикстера» сильно заливает.

Я, конечно, психую. Хрен его знает, что за белёсое пятнышко на границе неба и моря. То ли парус, то ли мираж. Связь только через мобильник и очень изредка, когда Влад может себе позволить рисковать телефоном. Навигатора на «Трикстере» нет. Юрика, затока местности, тоже нет. Зато есть мой любимый руко-гений и моя единственная сестра. И где они находятся и куда прутся – одному Богу известно.

Влад потом сказал, что шли они хоть и рискованно, но уверенно. Мобильник работал исправно, да только бесконечные звонки то мои, то Михалыча очень его раздражали – приходилось вытаскивать из гермы телефон, а руки заняты румпелем и внимание приковано к волнам. В конце концов он перестал брать трубку так часто, как нам того хотелось.

Ветер хоть и перешёл на попутный, но суровость его не изменилась. И азовская волна продолжает набирать мощь и высоту. На перекошенной мачте, с полусмотанным стакселем, гружёные по самое «не хочу», несёмся по волнам, неустанно пинаемые ими.

В яме между волнами

Сзади накатывает очередной водяной холм

У «Трикстера» поплавки короче на метр. Нет штевней. Плохо работает шверт. Не рифятся паруса. Лёгкий экипаж. Ну почему они попёрлись в море? Почему не возвращаются?

Даже «Мистраль» с шестиметровыми поплавками, соскальзывая с очередной волны, втыкается носами в водяные стены. Вот заходит сзади-сбоку зелёная гора. Вздымает корму в небо градусов под 45. Штевни с брызгами режут воду. Гора движется быстрее, и потому подбирается глубже под корпус, подхватывает нас на свой гребень, частенько пенный. Когда середина катамарана оказывается на волне, мы словно уходим в полёт, в небо. Водяная вышка какое-то время тащит катамаран на себе. Глиссируем. Ощущения непередаваемые. Летим по воздуху в паре метров над уровнем моря. Потом волна прокатывается. Корма опускается в воду, а носы задираются в небо тоже градусов под 45. Корма гребёт воду позади катамарана. Лопасти мотора, в норме поднятые в воздух, стремительно вращаются в потоке воды. И вот изумрудно-зелёная громада уносится прочь, а сзади накатывает следующая.

И вновь о размере волны можно только догадываться

И страшно, и весело. Гибельный восторг, воспетый Высоцким. Если бы не штормовые встряски пройденного маршрута, я бы, наверное, паниковала. А теперь всё только в кайф. Всякого повидали за полтора месяца. И даже забылось, что из полноценных членов экипажа у меня на борту всего двое – я, да Сергей. Остальные – балласт.

Свинцовое море

Всё бы хорошо, но убивало беспокойство за «Трикстер». Маленький, беззащитный, летящий по этим зелёным горам под всеми парусами. Несущийся неизвестно где и неизвестно куда.

Звонит Михалыч. Они с телевидением уже на Кривой косе. Интересуются, куда конкретно подъезжать. Выяснив у Юры особенности местности, решаем, что на границу ландшафтного парка «Меотида».

После моего очередного бесплодного вызова с юриковой трубы Влад, наконец, отзывается. У них всё хорошо. Уже видят какие-то вышки на косе. Принимаем совместное решение идти не на наружную, а на внутреннюю часть косы. С гнилыми тросами «Мистраля» глубже в море в такую погоду вылезать опасно. Жаль, конечно, что не дотянем до запланированного километража. Но лучше так, чем затонуть в паре километров от финиша.

После этого связь с Владом прерывается надолго. И возобновится, когда ему понадобится уточнить своё и наше местонахождение. А я, руководствуясь подсказками Михалыча, Юрика и навигатора, веду «Мистраль» во внутреннюю часть Кривой косы, на винтообразную вышку, уже давно маячащую на горизонте.

На борту царит напряжение. Скорее всего, источником его являюсь именно я. Во-первых, ответственность давит. Во-вторых, беспокойство за исход всей экспедиции и судьбу «Трикстера» в частности. В третьих, гнев на Командора, который исчез с горизонта и из эфира. В-четвёртых, раздражение на нерасторопность половинной части экипажа.

В таких непростых погодно-ветровых условиях распоряжения капитана должны выполняться мгновенно и без рассуждений. Коль уж вы сели ко мне на корабль – принимайте всё безропотно. Но один вечно находится в философских раздумьях о правомочности женщин на гнев и руководство мужчинами. А другая просто «тормозит», возможно, от усталости.

Когда волны так раздёргивают несчастный парусник, собранный из потрескавшихся труб и ржавых тросов, экипажу надо максимально концентрироваться на дифференте и открене. Быть готовыми моментально поменять положение. А тут… Ну слов нет!

Но море само даёт им урок дисциплины, показав, кто в доме хозяин. Всё произошло в несколько секунд. На одном из водяных валов ветер и волна резко подбивают катамаран, разворачивая с бакштага до фордевинда. Кричу: «На левый борт!!!» Аннушка неторопливо перемещает свое тело по палубе, задумчиво застревая под гиком. Юрик даже не шевелится.

Ветер мгновенно переходит с правого борта на левый, резко перебрасывает стаксель на правый борт и вырывает из воды левую корму. «Мистраль» зависает в неустойчивом равновесии на правом носу. Ещё миг – и при поддувании ветра под низ палубы - неизбежный оверкиль через нос.

Кильватерный след

Но жить хотели все. В то же мгновение - куда делась медлительность? - прыгают на взлетевшую в небеса левую корму и восстанавливают судно. У всех в глазах – испуг и облегчение. Не упускаю случая прочесть нотацию о скоростном и безоговорочном выполнении распоряжений капитана. Все как воды в рот набрали. Даже весельчак Сергей какое-то время не хохмит.

Дальше всё проходит нормально. Экипаж действует беспрекословно и быстро. Никаких нареканий с моей стороны.

Видны очертания берега. Деревья и вышка на оконечности косы. Сворачиваем в залив. Теперь курс – рискованный фордак. Но здесь волна гораздо слабее. А на фордевинде «Мистралю» не страшен сильный ветер, если нет такой опрокидывающей волны.

Мечущаяся на ветру в зеленых водах залива заякоренная яхта – наш ориентир. Недалеке от неё блеснула белым машина телевизионщиков. Направляемся к ней. Михалыч по телефону корректирует, в какую точку лучше подойти, чтоб операторам было сподручней снимать.

Приходится заложить пару поворотов фордевинд, чтоб попасть в нужное место. Но теперь экипаж работает очень слаженно, и финишируем мы виртуозно.

Ребята с камерами подскакивают ближе, снимают, как мы выволакиваем катамаран на сушу. Берут интервью у каждого из нас. Но ощущение завершения похода не приходит. Пока не известно, где «Трикстер», не могу ни есть, ни пить, ни отлучиться с берега. Напряжение не отпускает. В бинокль просматриваем весь горизонт. Пусто. И связи нет.

Первые интервью телеканалу "Донбасс"

Встретить нас прибыл сам мэтр парусного туризма Украины И.М.Крыгин

Отцы и дети

В ожидании "Трикстера"

Вся видимая поверхность моря – в белых барашках. В заливе мелко: волны невысоки, но очень круты и пенятся в клочья. Ветер свистит в ушах и дует с моря на берег. Хорошо хоть, что прижимной. Бесконечно жму тангенту на рации и вызываю, вызываю на связь…

Одинокий "Мистраль" ждёт напарника

И вдруг – звонок с мобильного! Они проскочили оконечность косы, приняв её просто за выступ береговой линии. А мачты российских кораблей на горизонте приняли за искомые маяк и вышку. Возвращаются назад. Идти им не меньше сорока минут, потому что теперь – против ветра.

Телевизионщики нервничают. Им в шестнадцать ноль-ноль надо быть в Донецке. Ждать не хотят. Предлагаем переехать на наружную часть косы, а Владу причаливать туда. Но он сообщает, что уже миновал кончик косы и движется вдоль неё с внутренней части. Так что ждём здесь. Слава Богу, полностью восстановилась радиосвязь. Удержать телевизионщиков на месте удаётся долгими умоляниями и убеждениями.

«Трикстер» показывается на горизонте и стремительно приближается. Грот снят, идут под одним стакселем (ага, значит, могут, когда жареный петух клюнет?). При приближении видно, что стаксель порван. Низкий клиренс «Трикстера» создаёт иллюзию, что ребята просто сидят в воде, словно поплавков нет.

Напарник бороздит морские просторы

При приближении виден порванный шкотовый угол стакселя

Причаливают они тоже образцово-показательно. Если не считать огорчительного момента, что из-за сильного ветра ни на «Трикстере», ни на «Мистрале» не было на финише гротов. И, соответственно, реклама спонсоров не попадёт на экраны в торжественном репортаже о завершении похода.

Финиш! Экспедиция завершена!

Все в сборе. Вот теперь меня попускает. Хочется плакать. От злости на заставившего понервничать Командора; от радости, что все живы и целы; что мой отец здесь, на берегу, и с гордостью встречает нас; от счастья, что мы таки совершили этот поход; от тоски, что всё уже позади. Гремучая смесь эмоций…

Два боевых друга

Маша шаманит с какими-то верёвочками "Трикстера"

Командорское интервью

"Их в живых осталось только семеро..." ( Аня, Маша, Оля, Влад, Серёжа, Юра, Шпилька) под предводительством Главного идеолога Игоря

Снова – интервью. И громадный арбузище, который папа не поленился купить и прихватить с собой. И фотографирование на память. И всё это – под свист ветра и неумолкаемый шум накатывающих на берег морских волн.

Долгожданный арбуз

Влад делится впечатлениями и повествует о собственных приключениях. Оказывается, оглянувшись, трубу одного из Мариупольских заводов они с Машей приняли за мачту «Мистраля». Тогда Влад позвонил мне на юриков телефон и уточнился, видим ли мы «Трикстер». Я, естественно, не видела, но мои матросы хором отрапортовались, что видят на горизонте его мачту. Убедившись, что катамараны по-прежнему в зоне видимости друг друга, Командор успокоился и продолжил движение пружним курсом.

А на самом деле уже ни мачты «Мистраля», ни мачты «Трикстера» не было видно. Мы потеряли друг друга, наивно веря, что «вот то пятнышко» и «тот шпиль» есть мачта парусника. А когда Влад понял, что вышки на горизонте - не оконечность косы, а какие-то части кораблей на рейде, то догадался, что проскочил мимо.

Пришлось срочно разворачиваться и идти обратно в поисках близкой косы. При этом, естественно, «Трикстер» оказался к сильному ветру носом. Сделать оверштаг не получилось, развернулись на этаком ветрище фордевиндом. Пролетели в море и, оказавшись на траверзе вышки на косе, удачно с помощью подбившей волны поменяли галс на оверштаге и лихо примчались чуть не в то место, от которого разворачивались обратно на косу. «Трикстер» упрямо не хотел подниматься на ветер. Выяснилось, что всё это время ребята носились с задранным швертом (подбило сетью на ставниках).

Ничего иного не оставалось, как нырять в эти кипящие волны и ставить шверт в рабочее положение. Влад вознамерился сделать это сам, доверив Маше руль, но та предпочла нырнуть.

- Только не сорвись! – напутствовал её кэп.

Маша – мадемуазель спортивная, и потому удачно справилась с заданием – держась руками за кормовую балку, метким ударом ног отбила шверт в вертикальное положение и без проблем забралась обратно на прыгающую палубу катамарана.

Лавировка в такую погоду на «Трикстере» - ещё тот экстрим, и потому Влад тянул как можно дальше в море, стараясь ограничиться минимумом смен галсов.

А потом, когда уже коса находилась рядом, выяснилось, что из-за мелководья на каждом опускании в межволновой промежуток катамаран скребёт швертом песок, рискуя его, шверт, сломать! Но главное, что возобновилась радиосвязь, и ребята смогли уверенно двигаться в нужном направлении.

Завернув за косу, стали на курс фордевинд. И тут-то пятиметровые поплавки дали «прикурить», втыкаясь в водяные стены при задирании кормы на волне. Только на «Мистрале» корпус более загружен, а из парусов - один ущербный стаксель. А «Трикстер» лёгок и при всех парусах. Чуть не кильнулись через носы на одном из порывов: Влад съехал по скользкой палубе с кормы вниз и своим весом чуть не завершил начатое штормом. Но жить хотелось, и они с Марией, как обезьяны, вскарабкались на взлетевшую корму, поставив катамаран на ровный киль. После чего Влад велел убрать грот, что самолично и проделал, доверив Маше руль.

При каких условиях порвали стаксель – не помнят. Не до того было.

"Парус, порвали парус! Каюсь, каюсь..."

Наконец, страсти улеглись. Телегруппа вместе с Михалычем отбыла на «материк». Заволакиваем катамараны подальше от ветра в сосновый подлесок и располагаемся на ночлег. Разбирать их сейчас и лень, и незачем. Переход выдался ОЧЕНЬ трудным. И в физическом, и в психологическом плане. Пожалуй, это оказался самый трудный переход на всём протяжении маршрута.

Такое ощущение, что все пройденные морские мили, все приключения на пути явились своеобразной подготовкой к этому последнему испытанию. За минувшие 24 часа отведали всего – и грозы с ливнем, и километров меляка, и сильного ветра, и высокой встречной, а потом попутной волны, и упавшей мачты, и рваного паруса, и длительной потери друг друга, и без двух секунд оверкилей, и поисков ориентиров в морском просторе, и ныряния под катамаран с риском сорваться…

Но мы справились. Не утонули, не передрались-перессорились, завершили так, как и планировали. До сих пор не верится, какой же огромный путь мы прошли на своих парусниках! Сколько всего увидели, сколько приключений пережили. Этот поход останется в памяти самым главным, самым знАчимым походом. Потому что повторить его не удастся никогда. Возможно, другие будут лучше и интереснее. Но ЭТОТ – единственный и неповторимый. Самый-самый.

Катамараны на дорогах Украины

Последний закат нашего незабываемого похода

Ужин готовим на костре. Вечер получается очень грустным. Потому что – ФИНИШ. Сказка закончилась. Начинаются пресные трудовые будни. И, кстати, нашёлся мой мобильник. Оказывается, он таки лежал в гермомешке.

"Не забывается такое никогда..."

Прощальный костёр

Печальные наши девчонки

14 августа

Окно в лес

Спряталась

Доброе утро, Командор!

С самого рассвета занимаемся разборкой и упаковкой верных наших парусников. Они славно поработали, пора и на покой. А «Мистралю» вообще предстоит серьёзный ремонт. Все оцинкованные троса поела ржа. Старые трубы из-за коррозии порвало изнутри трещинами. А толстое нержавеющее НЕСВАРНОЕ, ЦЕЛЬНОЕ кольцо вант-путенса в момент рывка и обрыва троса вытянуло в овал. Это же какой силищи был удар!

Приготовив катамараны и вещи к отправке, собираемся в «Меотиду».

Вместо парусников - горы хлама. Грустно

"Но всё кончается, кончается, кончается..."

Споём на прощанье

Серёгину бандану посетил пресмыкающийся гость

Походный натюрморт

Во что превратилось кольцо вант-путенса в момент рывка и обрыва троса. Судя по ржавости тросов, совсем не удивительно, что один из них лопнул

Ещё с вечера созвонившись с директором Национального ландшафтного парка «Меотида» Геннадием Молоданом (моим бывшим преподавателем на биофаке), отправляемся на экскурсию. На вещах остаётся Влад.

Шпильку беру с собой, но на территории парка не отпускаю с поводка. Время для посещения мы выбрали не очень удачное – все птицы уже стали на крыло. Но нам всё равно очень понравилось. Я была потрясена масштабом работы, которую проводит заповедник. Сколько птиц получили приют на маленьких, но благословенных берегах Кривой косы!

Птичий рай - "Меотида"

Мирное общежитие

Неужели так трудно поделиться с ними кусочком планеты?

Юркина находка

Мы лазали на смотровую вышку и озирали окрестности в бинокль. Специально для нас крутили научно-популярный фильм о флоре и фауне здешних мест. После увиденного я зауважала Геннадия Николаевича, как никогда. Дай Бог ему и его студентам здравия и энергии ещё на многие года! Лишь благодаря таким энтузиастам природа нашего края ещё окончательно не разрушилась от человеческого варварства.

Один из пейзажей на Кривой косе

Идём на смотровую вышку "Меотиды"

Отсюда биологи ведут наблюдения за вольноживущими животными парка

Вид на Дзендзик Кривой косы

Познавательный фильм о парке "Меотида"

Наши автографы в Гостевой книге

На обратном пути Юрик показывает интересное явление: из железной трубы в степной части косы наружу бьёт источник с КРАСНОЙ водой. Якобы, она перенасыщена железом. Пробовать на вкус как-то побоялись.

Загадочный источник "железной" воды

Возвращаемся в лагерь

Автобус в лагерь уже прибыл. Бодренько загружаемся. И тут Влад сообщает огорчительную новость – моя каракуртиха в бутылочке померла. Я, балда, необдумано оставила её на солнце. Животное перегрелось и погибло. Жаль бедолагу. Две недели провела в пути. В том числе почти весь Азов прошла по периметру. И надо же – в последнее утро приказала долго жить. По моей вине.

А машин паук благополучно прибыл в Донецк и продержался на чужбине недели две. После чего тоже преставился.

Идём прощаться с морем. До свидания, Азов! Ты был суров с нами в этот раз. Но и ласков тоже. Спасибо тебе за науку и за отдых! До встречи!

Прощальный реверанс путешествию

Домой!

Переход о. Ляпина - коса Кривая (пос. Седово) - 37,3 км, 5,5 ч ходу

Средняя скорость 6,8 км/ч

Коса Кривая (с.Седово) N 45° 17’ 50,0’’ E 35° 28’ 47,6’’

Глава 38. Рost scriptum

Продолжение следует...

Если Вам понравилось то, что здесь написано, и вы хотите материально поддержать автора, то буду счастлива и признательна. Номер моей карты в Приват-банке 4405 8850 1839 5928 на имя Дмитрук Ольги Игоревны

Глава 37. Седово. "Последний бой - он трудный самый"...