6. ТРИЛОГИЯ О "МОСКИТО"
Часть I. Пролог
или
Первая смерть «Москито».
Глава первая.
Это было так давно, что нормальные люди столько не живут. Во всяком случае, это было задолго до эры Хазрона с его пиратскими замашками.
Анатолий Стоян работал в Физтехе. Если не изменяет память, то в должности инженера. Раньше он занимался сплавом, а когда решил попробовать паруса, то надумал построить универсальную посудину – тримаран. Идея такова. В полной своей модификации – три поплавка – эта конструкция используется как парусное судно. А в усечённом виде – центральный баллон, который существенно крупнее боковых, - отбрасывается, боковые - состыковываются, и вот он – катамаран для сплава.
В усечённом виде я его никогда не видел. А чтоб увидеть в полном виде, мы с ним договорились, что за осень и зиму он его строит, а на майские праздники идём в поход по Краснооскольскому водохранилищу. Но для успешности похода посудину необходимо испытать недели за две – чтоб хватило времени исправить то, что плохо. Даже договорились, где испытывать – на втором городском пруду в Донецке. Стоян жил рядом.
На Новый год Толик докладывает, что строительство идёт успешно. Строго по графику.
На день Советской Армии – 23 февраля, очередная попойка, - столь же оптимистический доклад.
Начало апреля. Попойки нет. Но доклад, что всё чики-пуки, звучит так же задорно.
Подошла середина апреля. До похода - две недели. Диалог:
- Толик, послезавтра будет суббота. Не испытать ли твою посудину, как договаривались?
- Да, испытывать пора, но она ещё не совсем готова. Давай перенесём на недельку.
- А у тебя хватит потом времени? Ведь останется всего неделя, чтоб довести её до ума.
- Без проблем.
Ладно. Проходит неделя. Диалог:
- Толик, послезавтра - суббота. Во сколько прийти, чтоб помочь перетащить и опробовать твою посудину?
- Давай часика в два.
- Стоянище! Да пока мы её дотащим, да пока соберём, будет часов шесть.!Когда же кататься? Давай часов на девять.
Сторговались на двенадцати.
Толик жил в аспирантском общежитии на 10-м этаже. Захожу. Пустынная комната с двумя абсолютно голыми койками. На одной сидит Стоян и с тоской пялится на другую. На той лежат две трубочки. На мой недоумённый вопрос: «Что это?» следует бойкий ответ: «Это - набор судна».
Что было дальше, думаю, не следует описывать. Впоследствии оказалось, что все Хазроновские ругательства, все его «доннеры ветеры», «сакраменты», «санты Марии», «фафлюки дименши», не говоря уж о «каррамбах», со всеми его святыми покойниками, мучениками, великомучениками и богоугодниками, были жалким писком по сравнению с тем, что я высказал Стояну. Это надо же, не имея НИЧЕГО, на полном серьёзе торговаться: собираем судно в 12.30 или в 12.35!
Договорились, что без проверки идём в поход на 9-е мая.
Глава вторая.
Это сейчас весь труд по доставке судна к месту соревнований или похода состоит из пристёгивания прицепа к автомобилю. А в те времена мы всё тягали на себе.
Итак, несметное количество тюков выгружаем у моста, ведущего к Сеньково – самой близкой остановки электрички к воде. Перетаскиваем к берегу и приступаем к сборке. К чести Стояна, он сделал всё. И даже больше.
Розовым цветом радуют глаз воздушные ёмкости из детской клеёнки – типичный материал тех времён для этих целей. Как потом оказалось, травят они всей поверхностью, как решето.
Внушают почтение оболочки из фильтркапрона. Достоинство этого материала – он не подвластен никаким режущим предметам и инструментам, за исключением разве что хорошо разогретого паяльника. Недостаток – так тянет воду, что малейший лоскуток может служить великолепным плавучим якорем.
Чем-то героическим и сладким навевает громадный угольно-чёрный грот, напоминая о временах славного Весёлого Роджера и сшитый, видимо, из списанных чёрных халатов.
В чём Толик перестарался, так это в мачте. Поставленные в конце сборки девять метров даже его смутили, удивили и ошеломили. Пока отпиливали каких-то пару – тройку метров, девчата отхватили около половины его гигантского паруса.
Раз уж зашёл разговор о девчатах, то, чтоб не создавалась иллюзия, будто в поход собралось два человека – я да Стоян, следует уточнить состав группы. Две байдарки с аутригерами – уже шесть человек. Плюс экипаж «Москито». Впоследствии такое название получили как это конкретное судно, так и созданные Стояном все последующие модификации. Своим названием оно обязано не только гигантским размерам, но и количеством народа на борту, которое никто никогда не считал за невозможностью. Поэтому и в первый поход толпа собралась изрядная.
Это была первая модель. Все остальные «Москито», как и эта, строились из бесчисленного количества каких-то палочек, реечек, досочек, щепочек, связанных шпагатиками, верёвочками, тряпочками и прочим хламом. В походе «Москито» напоминал цыганский табор, который с изумлением таращится из-за неплотного деревянного забора с описанными украшениями.
В связи с конструктивными особенностями все «Москито» были чрезвычайно ремонтопригодными. При поломке и при отсутствии поблизости деревообрабатывающего комбината в ход шли любые ветки, сучья, а также стволы близлежащих лесных насаждений, дрова, щепки. Короче, всё деревянное, что удаётся найти. Всё это любовно связывалось Стояном упаковочным шпагатом, которого на борту всегда было в достатке. В экстремальных случаях в ход шли шнурки от туфель, шейные платки, головные платки, тряпки, носовые платки, полоски, на которые распускались штаны и рубашки, и все прочее, чем можно связать две дровеняки.
Но вернёмся к 9 мая незапамятного года. Обеим байдаркам удалось продраться сквозь непроходимые заросли осоки и поднырнуть под мост, а «Москито» всё нет и нет. С моста видно, как в камышах неподвижно чернеет его пиратский грот - и больше никакого движения. Проходит несколько часов. Мачта с пиратским атрибутом исчезает. А через некоторое время из-за осоки появляются гребцы без мачты и без одного из боковых поплавков. Мачту они срубили сами – всё равно для выколупывания из прибрежных зарослей она бесполезна, да и под мостом не пройдёт. А поплавок отпал сам – верёвочки оказались хилыми. Ну да ладно. Отпал, так отпал. Уже вечереет. Берём то, что осталось от «Москито» на буксир и сунемся дальше. Мачту и отстегнувшийся поплавок, который тянется на верёвочке, поставим завтра утром. Темнеет. Володя Васюков – вторая байдарка – пошёл на берег искать место для ночёвки. Ведь завтра - годовщина Дня Победы. Надо отпраздновать. Моя функция – сновать между ними, чтоб не потеряться в темноте. Только отошёл от «Москито» на сотню метров, как - «Караул! Помогите! Спасите!». Возвращаюсь. Оказывается, отпал второй боковой поплавок. Народ, подобно курицам на жёрдочке, сидит на центральном. Барышень беру на борт, отчего будущая «Мума» погружается по фальшборт. Сидящих на насесте мужиков тяну к предполагаемому месту ночёвки на буксире.
К утру, основательно проредив близлежащую посадку и оставив нас всех без шнурков, Стоян полностью восстанавливает «Москито» к походу.
Как оказалось, мы находимся в глубине бухточки при встречном ветре. Байдарки благополучно выбрались, а «Москито» всё нет и нет. Вдруг из зарослей выползает весь стояновский табор с самыми ценными деталями: мачтой, пиратскими парусами, радующими глаз воздушными ёмкостями из детской клеёнки и внушающими почтение оболочками из фильтркапрона. Всё остальное за явной неспособностью идти в лавировку Стоян собственноручно сжёг.
Так умер первый «Москито».
Часть II. Совершенство
или
Вторая смерть «Москито».
Глава 1. Все зло - от женщин.
Настругав новых реечек, загерметизировав неизвестно чем - возможно, собственными соплями - воздушные ёмкости из радующей глаз розовой детской клеёнки и пошив новые паруса из списанных, теперь уже белых, халатов, неугомонный Стоян восстанавливает «Москито». Действительно, без всяких "хаханек", машина оказалась отличной. Немало лет жители Азовского побережья поражались толпе народа, вываливающегося с «Москито» на ночёвку. Да, по скоростным способностям «Москито» никого не превосходила, но для неспешного похода для удовольствия, да ещё в хорошей компании, ей конкурентов не существовало ранее и не существует до сих пор.
Тем не менее, неугомонная мысль Стояна не стоит на месте. Он делает новые шверцы. Подогнутые внутрь на 45градусов. Идея такова: при хорошем ветре не только препятствовать дрейфу, но и приподнимать судно. Мечта – встать на крыло. То, что только мощь торнадо сможет разогнать «Москито» до необходимой скорости, его не тревожит. Главное – творческий процесс.
Итак, мы на жемчужине Азовского моря, на п/о Казантип, на северной, удалённой от материка его оконечности. Впереди – две недели безделья. Стоим в уютной бухточке, огороженной скалами, с единственным неудобством – узкий выход на NNE. И если ветер подует оттуда, возвращение домой будет весьма проблематичным. Плюс - Стоян повредил свои сорокапятиградусные супершверцы.
К некоторым из нас должны были прибыть возлюбленные. Чтоб не тащить на себе их шмотки от основания Казантипа и не заставлять изнуряться от жары, идя к лагерю, было принято решение, что Стоян на своем «Москито» всех перевозит.
Мужики пошли пешком встречать своих милых.
Стоян с матросом Юрой Ковалёвым при довольно свежем отжимном ветре (S) шустро выскакивают из узкого прохода меж скал и идут к основанию Казантипа, к рыбколхозу. Обогнув полуостров, Стоян теперь вынужден идти против ветра. Из-за поломанных шверцев до места встречи он не доходит метров, эдак, пятьдесят. А так как Толик большой эстет, закладывает контргалс. Теперь не дотягивает метров сто. Делает следующий контргалс и теперь оказывается вообще чёрт знает где. Поняв, что дело пахнет керосином, отдаёт якорь. Якорь не держит. Удлиняют якорный конец всеми имеющимися верёвками – результат прежний.
По всем прогнозам Стояна, новое место встречи – Бердянск. Из одежды – плавки. Из жратвы – ничего. Из воды – 0.5 литра. Решили, не сдохнут.
Когда, откуда ни возьмись, появляется пограничный катер. Диалог:
Пограничники:
- Держите буксирный конец! – швыряют толстенный канат.
Стоян:
- Не надо. У нас свой есть. - Бросает верёвочку.
- Привязались?
- Привязались.
Дальше, по словам Стояна, началось что-то ужасное. У него сложилось мнение, что у погранцов есть лишь два состояния. Или они стоят неподвижно, как вкопанные, или мчатся, как одуревшие. Промежутка нет. Мачта на «Москито» рухнула сразу. Тримаран, поражая своей живучестью, скачет по верхушкам волн. Стоян с Юрой в ниагарских потоках зубами цепляются за все, что угодно, дабы не быть смытыми. Руки заняты – из последних сил удерживают удирающую за борт мачту. Теперь, наконец, они поняли истинный смысл фразы «Привязались?».
И когда наши мореходы пришли к окончательному выводу, что им приходит неминуемая гибель, верёвочка, к счастью, лопается. «Москито» замирает. Путешественники ликуют, что появился шанс остаться в живых, дрейфуя потихоньку в Бердянск.
Но не тут-то было. Пограничники - народ суровый, бесхитростный и решительный - с явным намерением довести начатое дело до конца и держа свой ужасный канатище наготове, делают боевой разворот и с вполне неоднозначными намерениями приближаются к трясущемуся от ужаса экипажу «Москито».
Как тут, к общему удовлетворению, прибывает рыболовный сейнер. Пограничники прячут свое средство устрашения – буксирный конец - и на бешеной скорости сматываются заниматься своим делом – где-то воевать. Москитовцы тоже довольны: появился шанс остаться в живых. Но и тут возникла закавыка. Рыбаки заявляют, что они чхать хотели на плавучий забор. Их задача – спасти людей. Стоян отвечает, что они могут его сразу расстрелять, но живым он свое судно не покинет. После небольшой перепалки Стояна, сидящего на своём заборе, по слипу втягивают на сейнер.
На следующий день симферопольское радио предупредило отдыхающих о сильном отжимном ветре на Азовском побережье. Мол, где-то пяток из таких, как они, уносимых на надувных матрацах, удалось спасти. Для большего устрашения было добавлено, что «рыболовецкий траулер спас тримаран».
Глава 2. Трагедия.
Сколько верёвочке ни виться, но конец всегда приходит. Вот и нам пришла пора возвращаться домой. А ветер, как специально ожидая этого события, задул с новой силой, но теперь точно в единственный проход меж скал. «Муме», заложив десяток коротюсеньких галсов, удалось выбраться. Без приключений добравшись до основания Казантипа, экипаж познакомился с неким мужиком, катающимся на «Меве» – был когда-то такой разборной швертбот производства Польши. Как оказалось, этот мужик на самом деле - капитан научно-исследовательского судна, пришвартованного тут же, у причала рыбколхоза. Дальнейший его путь – в Мариуполь с заходом в Феодосию. Поэтому его предложение всей нашей банде составить компанию в конечный пункт было встречено с радостью и благодарностью.
А Стояна все нет и нет. Где же этот паршивец? Неужели опять надумал идти в Бердянск? Так ветер не благоприятствует. Но от Стояна всего можно ожидать.
С тягостными предчувствиями, заглядывая в каждую бухточку, пешком обхожу Казантип по периметру. Подхожу к месту стоянки.
И что вижу? Среди хаотически разбросанных дров, перепутанных обрывков верёвок, с самым отрешённым видом туда-сюда бродит народ. Стоян, завернувшись в спальник, спит на краю обрыва. С этого обрыва открывается фантастический вид. Море до самого горизонта усеяно бесчисленным количеством плавающих дынь. Как впоследствии оказалось, их наворовал Стоян с колхозного поля и загрузил в «Москито» с неведомой целью. Это немыслимое количество мы всё равно не смогли бы допереть из Мариуполя до Донецка.
Под обрывом несколько мужиков ныряют в бушующее море, вытягивая то обрывок троса, то какую гнутую железяку.
Как потом выяснилось, Стоян, памятуя своё неудавшееся турне в Бердянск, решил не рисковать и не идти в проход между скалами, а вручную протащить «Москито» между ними и обрывистым берегом. Там весьма узкий проход. Достаточно было судно перетащить через пару-тройку каменюк.
В бухте волны нет, поэтому эти валунищи были преодолены без проблем. Но как только вышли из защищённой зоны, первая же волна кладёт тримаран на борт, мачтой точно напротив береговых скал. Вторая волна ударяет «Москито» мачтой о скалу, после чего он сразу обмяк. Дальнейшую трагедию описывать не буду.
Плавающие дрова (во что превратилась мощная посудина) быстро выловили и доставили на обрыв. Теперь ныряли за тем, что не плавало. Не удивительно, что эмоционального Стояна, собственными глазами увидевшего, как его любимое детище перемалывается в мусор, свалил сон. Перед чудовищной мощью стихии он всё равно бессилен.
Останки «Москито» погрузили в невесть откуда взявшийся грузовик и привезли к причалу рыбколхоза.
На этом можно было бы и окончить, но имеет смысл упомянуть ещё один поучительный эпизод.
Судовой ход по Азовсому морю от Феодосии до Мариуполя отлично провешен – иди себе и горя не знай. Но, зайдя в рулевую рубку, был поражён действиями рулевого. Ни на мгновение не поглядывая, что ж там впереди, рулевой, не отрываясь от компаса, с остервенением вращает штурвал. Переложив руль на какой-то борт, наблюдает, как стрелка, замедляя свой бег, всё быстрее и быстрее начинает перемещаться в противоположном направлении. И когда стремительно проскакивает нужный курс, начинается бешеное перекладывание руля на противоположный борт. И так всю вахту. Как мы не посбивали пару-тройку вешек, пройдя в нескольких сантиметрах от них, до сих пор удивляюсь.
К чему этот эпизод? Да к тому, что не следует уповать на МПСС, мол, на открытой воде судно под двигателем уступит дорогу парусному. Не уступит. Рулевой впереди себя ничего не видит. Потому что не смотрит. Наедет и даже не спросит, как зовут.
Часть III. Апофеоз
или
Третья смерть «Москито».
Очевидцем описываемых событий я не был. Поэтому эта часть очень краткая, восстановленная из немногословных рассказов участников этого похода.
По всей видимости, Стоян свою родословную ведёт от муравья, т.к. своим трудолюбием мало чем отличается от этого насекомого. Уже к весне был построен новый «Москито»! Еще краше первых двух. Хотя внешне мало отличался от предшественников. Несмотря на новые инженерные решения и усовершенствования, использование новых конструкционных материалов, - всё тот же, украшенный верёвочками, тряпочками и лоскутками забор, сквозь щели которого с любопытством глазеет цыганский табор.
Походив пару лет по Азовскому морю и убедившись в надёжности судна, Стоян решает покорить Каспийское море.
В экипаж берёт Володю Мишенина, левшу в прямом и переносном смысле. К этому времени Володя, соорудив собственный мощный катамаран, вволю избороздил Азовское море. По возвращении с Каспия долго капитанствовал на крейсерском швертботе «Проходчик»
Третьим на борту был Миша Хаджинов. Тогда ещё новичок. Сейчас ходит на собственном Ducky-17 под номером на парусе 4444.
Четвёртым был Толик Черкасов. Вернувшись, парусами больше не занимался.
В походе они питались исключительно осетриной. Браконьеры, коих было несметное количество, выпотрошив икру, рыбин отдавали нашим путешественникам – всё равно выбрасывать. При этом удивлялись, как это так, без цели и заработка, а лишь удовольствия ради, можно путешествовать по морю.
Всё шло прекрасно. Великолепная погода. Лазурное море. Отличная компания. Несметное количество осетрины, потребляемой в самых разнообразных видах.
Как тут, на траверзе то ли Баку, то ли Махачкалы, наши путешественники ночью при значительном удалении от берега попадают в жесточайший прижимной шторм. Ударом волны в щепки разлетается руль. Судно несёт к берегу, для достижения которого нужно перевалить через три бара. На первом баре «Москито» переворачивается. Народ тут же влезает на него с обратной стороны. На втором баре «Москито», сбросив наездников, становится на ровный киль. При этом больше всего не повезло Мише Хаджинову. Он был в шерстяном свитере, поверх которого - болоньевая куртка с капюшоном и штанами из того же материала. Штаны спустились, связав штанинами ноги. Растянувшийся свитер своими рукавами то же самое делает с руками. Капюшон тоже зря время не теряет. Спустившись, залепляет Мише глаза, нос и рот. Как ему удалось спастись – сам не знает. Но на палубу влезли все.
Третий бар. Опять - оверкиль. Все опять плавают вокруг. Ударом волны срывает все три поплавка и стремительно уносит к берегу. Миша божится, что при свете молний своими глазами видел, как через несколько секунд эти поплавки, в строгой последовательности - сначала боковые, за ними центральный - переваливают через ближайший горный хребет.
Благодаря надёжным спасжилетам и прижимному ветру экипажу удаётся выбраться на берег.
С рассветом буря поутихла, и море начало выбрасывать на берег подарки. Сначала - четыре левых туфли. Что интересно: именно левых! И каждому - свой. Потом появилась зубная щётка. Море, очевидно, посчитало, что зубная щётка – самый необходимый атрибут для левых туфель, без которого эти предметы совершенно бессмысленны.
Последним появилось полотенце. Очевидно, для того, чтоб, надев левый туфель и почистив зубы без пасты, было чем вытереться.
Полотенце было изрядно потрёпано, но по каким-то неуловимым признакам Миша узнал своё. Оно лежало на самом дне рюкзака. Как морю удалось развязать рюкзак, всё выпотрошить и доставить на берег самое необходимое (полотенце), знает только бородатый Нерей да его шаловливые дочурки Нереиды.
Всё остальное сгинуло в пучине.
Тогда люди были не такими жлобами, как сейчас. Местное население поделилось и одеждой, и пищей, и деньгами. Конечно, одежда была не от Версаче. И домой наши путешественники вернулись не на "Мерседесе". Но вернулись.
«Москито» больше не возрождался.
Стоян живет на своей исторической родине – в Святогорске, где выращивает цветы. Судьба остальных уже известна.
Продолжение следует...