МОИ ЛОШАДИ
Предыдущие части:
1. Пролог
2. Учусь ездить верхом
3. Между учебной и спортивной
4. Спортивная группа
5. Ретро-1
6. Ретро-2
7. Амга
8. Между спортом и казачьей станицей
9. Крыловская.
10. Крыловская. День первый
11. Крыловская. День второй
12. Крыловская. День третий
13. Крыловская. День четвёртый
14. Крыловская. День пятый
15. Крыловская. День шестой
16. Крыловская. День седьмой
17. Крыловская. День восьмой
18. Крыловская. День девятый
19. Крыловская. День десятый
День одиннадцатый,
4 августа 1991 г,
воскресенье.
Утром я обнаружила, что обе руки (особенно – правая) сплошь посинели. Это – последний привет от Снегопада.
В 9-00 приехал автобус и повёз нас на ипподром. Вчера большинством голосов решили в последний день отправиться не на маточную конюшню, а на спортивную.
В дороге я узнала кое-какие новости. Оказывается, Лена из Гродно и Вера из Москвы, не поехав с нами, вчерашний день провели на ипподроме. Фотографировались на Соболе, и Лена с дончака навернулась. Реку запрягли в телегу, так что больше нам её не дадут. Вовремя я успела на ней поездить! А дед Рыбин, выяснилось, велел нам брать в Крыловскую не белые рубашки, а щётки, уздечки и прочую амуницию, и что корреспонденты, рассылавшие пригласительные письма, всё напутали. Девчонки на это с сарказмом добавили:
- Ещё бы сказал, что брать с собой сюда седло и лошадь!
С самого утра в лагерь приехал Король. Он «достал» меня своим Снегопадом:
- Я знаю толк в лошадях! Мой Снегопад – самый-самый! – хвалился он. – и ты сразу раскрыла это!
- Да, - отвечаю, - лошадь прекрасная. И воспитание у неё на должном уровне…
На ипподроме «забиваю» очередь на Лампасейку. Надо же узнать, в конце концов, за что её так любят девчонки.
Седлаю для ТК Сапфира. Его снова перевели в нормальный денник. Но жеребчик невероятно грязен и не работался три дня. Должен хорошо «играть»! Седлаю его на «наше» седло, которое без стремян. Оно нашлось. Ливанова пристёгивает стремена и садится на Сапфира в конюшне, потому что на улице он спокойно не стоит – всё бегает. А я располагаюсь на привычном месте – досках у конюшни.
Ливанова выезжает:
- Поработаешь его второй реприз.
- Рысью? – обрадовалась я.
- И галопом.
- Ура! Сбылась мечта киргиза!
Приезжает Лазаревич. Как всегда, он щедр и весел:
- Ездите сегодня сколько, как угодно и на ком хотите! Ведь – последний день.
Какой всё-таки умница этот Алексей Васильевич! Если б он не плясал под дудку Генерала (а он сильно уважает старика), мы бы ездили не по 15 минут и не только на шести несчастных кобылах. И очень он любит лошадей, и умеет с ними обращаться. А ведь сравнительно молод (не больше 40 лет) и – самоучка. Зато – начальник ГЗК! (Интересно, как самоучка мог получить должность начальника государственной племконюшни? Наверно, у него было-таки какое-то спецобразование.)
И это он выучил Боя кланяться, а вороного Бэка – показывать язык и по команде сворачивать его трубочкой. (Таки, наверное, действительно любил лошадей и знал к ним правильный подход, раз находил время и терпение научить такой ненужной всаднику ерунде). Спасибо огромное А.В.Лазаревичу!
Девчонки уже рысили по скаковой дорожке. К доскам подъехала Маша Ливанова на неосёдланной Лампасье:
- Кто-нибудь, возьмите лошадь! Я устала её высылать. Не идёт вперёд, дрянь.
Меня закинули на песочного цвета кобылу с белёсыми гривой и хвостом. Она оказалась невероятно толстой, гораздо шире Игрока. И с совсем невыраженной холкой. Не лошадь, а большой, мягкий диван. Единственное неудобство: из-за непомерной ширины дивана нет возможности держаться за него коленями. Только – пятками.
Я сильно выслала Лампасью, и она послушно побежала рысью. Помнится, девчата жаловались, что она не бегает в одиночестве, без смены. Ей обязательно надо утыкаться в чей-то хвост впереди. Однако подо мной кобыла бежала достаточно резво, в гордом одиночестве, и даже приходилось её немного придерживать поводом.
Рысь у Лампасьи очень приятная, мягкая. Но ехать крайне неудобно из-за того, что бока у неё больно толстые.
Мы преодолели полкруга, когда в поле показались наши Лида и Лена из Ялты. Они радостно замахали руками в приветствии:
- О, Оля!
Лампасья внезапно так от них шарахнулась, что от падения меня спасла длинная грива, за которую я успела ухватиться.
- Девочки, больше так не шутите! Это же какой позор будет: усидеть на Снегопаде и ляпнуться с Лампасеи!
Я прорысила общим счётом круг и отдала кобылу следующей в очереди.
Я б и ещё поездила, но заметила, что ТК на Сапфире уже шагает. Один реприз отработала.
Я живенько нацепила сапоги и вышла на круг, своим появлением намекая, что пора уступить лошадку. Ливанова спрыгнула на землю:
- Два круга рыси и полкруга - галопа.
Сапфир очень крутился, не стоял на месте. Но в сравнении со своим папашей Снегопадом он был просто ангелом, и я легко влезла в седло.
Стремена оказались невероятно длинными.
- Больше не укорачиваются: я пробовала, - огорчила ТК.
Ну что ж, придётся галопировать в полевой посадке на выездковой длины стременах, а это – очень неудобно. Проехав метров 200 рысью, я растеряла стремена. Они то лезли под каблук, то совсем соскакивали. Остановив жеребца, я порылась в путлищах и обнаружила на каждом из них по дырочке. Видимо, для Ливановой это было слишком коротко, но для меня – в самый раз.
Я тут же обрела уверенность в седле и поехала рысью. С каждой минутой я убеждалась, что подо мной не просто лошадь, а – сокровище. Он не соответствовал драгоценной кличке. Он не имел цены!
Я на Сапфире, сыне Снегопада
Сапфир так отвечал на едва заметные воздействия повода и шенкеля, так красиво и легко двигался, что я не могла налюбоваться им. Вот такую лошадь я бы взяла в работу: жеребчик добронравен, послушен, воспитан, но ещё не утратил характер и обладает прекрасным импульсом. Когда-то ТК обратила моё внимание на форму его ушей:
- Глянь, они у него вывернутые на кончиках, не такие, как у других лошадей. В древности коневоды по такой форме ушей безошибочно определяли резвую, сильную и выносливую лошадь – победителя скачек. В Сапфире, несомненно, заложен недюжинный талант. Я б купила его для себя.
Эта же мысль пришла в голову и мне: я тоже купила б Сапфира. Попутно я вспомнила, что и у моей Амги уши были подобной формы, и все спортсмены говорили:
- Нравятся уши твоей кобылы. Очень необычные. Красивые.
Неужели и Амгу Бог пометил?
(До сих пор не знаю, правда ли, что такая форма ушей у лошадей как-то связана с их характером и жизненной силой. Полагаю, что не связана. Но! Вспоминается, с каким трудом Амгу объезжали, как долго и страшно она сопротивлялась, как протестовала впоследствии против грубого повода, как понадобилось три месяца езды с брошенными поводьями для того, чтоб она успокоилась и приняла мягкое воздействие трензеля… И в маточном табуне, будучи не самой старшей по возрасту, она быстро стала главной кобылой, вожаком, и «строила» товарок.
И ещё раз такую форму ушей я наблюдала у жеребца Чугуна из конюшни патрульно-постовой службы милиции. Чугун отличался невероятно крепким здоровьем (за много лет службы он ни разу не вышел из строя ни из-за ног, ни из-за спины), прыгал 150см без заложения, был строг с всадником, «строил» соконюшенников и дожил до 25 лет, что, учитывая эксплуатацию в ППСМ, - очень немало.
Может быть, и вправду такая форма ушей даётся избранным лошадям как приложение к стойкости духа? Кто знает?)
Подъехала к ТК, попросила, чтоб она меня сфоткала на галопе. На боковой поднимаю жеребца в кентер, сажусь в полевую посадку и – вперёд!
Сапфир очень чуток. Прижмёшь шенкель – прибавляет, повод на полпальца на себя – сокращает. Однако по вспаханной скаковой дорожке ему тяжело нестись, да и силы должной ещё не набрал – ведь двухлетка. В полный карьер, как Снегопада, я его не пускаю.
И опять – свист в ушах, воздух бьёт по глазам и сбрасывает за спину кепку. Но, как ни грустно признавать, должный контакт с жеребёнком я не нашла. Со Снегопадом это лучше получалось. С ним мы были ВМЕСТЕ, а с Сапфиром, при всей его чуткости – каждый сам по себе.
Скаковая дорожка Крыловского ипподрома. Я и Сапфир
Пролетев прямую, на боковой перевожу жеребёнка в шаг. У Сапфира всё ещё впереди. Дай Бог, чтоб он оставил после себя потомство. Такая кровь не должна пропасть. Спортивную звезду здесь из него не сделают – не то отношение. (И слава Богу!) Так пусть хоть живёт нормально да размножается, как его отец Снегопад.
Расседлав Сапфира, вычищаю его своей «щёткой банной» и нечаянно сдираю тот прыщ на спине, что был давным-давно. Маленькая, около миллиметра в диаметре, но довольно глубокая ранка: прыщ отвалился с плотным стержнем, уходившим вглубь мышцы где-то на полсантиметра.
- Чёрт, теперь скажут, что это мы седлом набили!
Как назло, Ливанова ушла на реку купаться, и не с кем даже посоветоваться.
Долго чищу коня, до блеска. В последний раз. Без меня его никто так не вычистит.
На досках отдыхают девчата и Рыбин. Возле него – преданная Верка.
- Попаси его! – советуют девчата. – И ноги ему вымой.
- Не буду я его пасти: падёт от колик, неужто не знаете? – говорю громко, с издёвкой, чтоб все услышали. – Он только что отработал, ещё весь мокрый и дышит, как паровоз.
Глядя на бодрого, лоснящегося и совершенно сухого Сапфира, Наташа молча приносит ведро воды и тряпку. Без моей просьбы.
- Спасибо, девочки! – Я растрогана. Сую кому-то повод. – Подержи коня.
Замываю жеребёнку ноги до самого живота.
- Выше, выше захватывай! – командует Наташа, - плечи помой, под хвостом!
- Да ведь разгорячённую лошадь нельзя купать в ледяной воде! – смеюсь я и выплёскиваю остатки воды в пах жеребцу.
Забираю его и пасу на свежей траве, пока не высыхают ноги. Это долго. Все уже поставили лошадей и ждут автобуса.
А я никак не могу расстаться с любимым конём. Сапфирчик, мальчик мой, как сложится твоя жизнь? Под чьим седлом будешь бегать, какого всадника носить? Ты достоин только самого лучшего: от упряжи и серебряных подков до мягкого и доброго всадника. Такую лошадь, как ты, не кормят с земли, не держат на унавоженных опилках и чистят дважды в день. Будем надеяться на лучшие перемены. Прощай, малыш!
Завожу коня в денник. В последний раз вижу его лукавый глаз, поблёскивающий из-под длинной кучерявой чёлки…
Приходит ТК. Рассказываю ей о неприятном моменте – сдёртом прыще на спине.
- Надо срочно сообщить Генералу, чтоб потом не было сплетен. – И она бежит за дедом.
На удивление, Генерал весьма спокойно это воспринял.
- Эй, ребята! – кричит он у денника Сапфира. – Надо жеребцу чем-то спину помазать!
Слышен восторженный вопль Верки:
- Сапфиру спину расколотили, да?
Дед мрачно глядит на неё:
- Прежде чем орать – пойди и погляди. Седлом так сбить невозможно. Это содрано скребницей во время чистки.
Я торжествую. И не жалею, что содрала эту болячку. Потому что в памяти всплыл эпизод, случившийся часа два назад:
Я рысила Сапфира. Из вагончика высунулась Верка:
- Дай покататься!
- Не дам. У Рыбина проси.
- А он мне не даст.
- Даст! Как уеду, так будешь на нём кататься аж до 25 августа.
Верка зло хлопнула дверью.
А теперь я даже радовалась, что Сапфира долго не будут седлать. Верка недостойна такой прекрасной лошади!
Подъехал автобус. Все ломанулись в него. А мы с ТК всё прощались с лошадьми.
Вороной Бостон, произведение Боя и дочери Снегопада.
Вороной Бэк, от Космы и Байбурта.
Донской тёмно-рыжий Соболь.
Добряк-тяжеловозина Игрок.
Несравненный красавчик Сапфир.
Рыжий буденновский Парадокс от Соны и Пограничника.
Гнедой Домбай от Минутки и Дебета.
Рыжая Эмблема, дочь Эгиза.
Красавец Асуан.
Умница Доза с гнедым сыном Флориком.
Мудрая Чапа со своим хулиганским рыжим ребёнком.
Гнедой Головко – на нём впервые сегодня разрешили нам покататься.
Резвая красавица Долия.
Упрямая, рослая рыжуля Река.
Всеобщая любимица Лампасейка.
Тихая и послушная Пародия, вечно затюканная соплеменницами. Её от других кобыл защищал Головко.
Серый одноглазый Зобар.
Прощайте! Я всегда буду вас помнить!
В автобусе мне места не хватило. И, усевшись на столик за спиной водителя, лицом ко всем, я фоткала девчонок.
Едем на маточную конюшню. Прощаться с племенными лошадьми.
На маточной обнаружили, что кобылы из левады выпущены на луг.
Заглянули в конюшню жеребцов-производителей. Я сразу же побежала к Снегопаду.
Унылый, он стоял в деннике. Длинная чёлка скрывала глаза. Но я уже знала, что жеребец повеселеет в тот же миг, как покинет стены своей зарешеченной тюрьмы-денника.
- Прощай, милый! Я тебя никогда не забуду! Благодаря тебе сбылась моя многолетняя и практически безнадёжная мечта. А это не со всеми случается. Будь здоров и живи долго, красивый жеребец с красивым именем – Снегопад!
С остальными прощалась поспешно, ибо нас торопили в автобус.
Великолепные Франт, Заман, Эгиз, «загадочный зверёк» Воронок, бешеный Брезент, звезда конюшни Бой, верзила Гранит… Прощайте!
С Жуком, Люминесценцией, Целью (внучка Снегопада, дочка Боя и Цензуры), Брусникой (тоже снегопадова внучка и дочь Боя и Сказки), Бекманией (Букет – Эврика) мы попрощаться не сумели. Они паслись на свободе, а Жук поддерживал порядок в табуне. В гуще рыжих и гнедых спин мелькала серая – непокорная кобылка, которую мне так и не удалось поймать.
ТК упросила водителя свозить нас на то место, куда она вчера доехала на Бое.
- Красивейшее место! Холмы, низинки и – море цветов и запахов!
Часть девчат недовольно бубнила:
- На фиг нам это надо… Таксе (так они называли ТК) приспичило – пускай едет… А нам надо в лагерь…
- Что вы там забыли? – возмутилась я. – Неужели он с его изоляцией вам ещё не надоел? Неужели не интересно поглядеть окрестности Крыловской?
Оказывается, кое-кому это не было интересно. Что ж, о вкусах не спорят.
«Красивое место» оказалось довольно далеко от конюшни и не столь красиво, как я ожидала. Да, холмы, низины, деревья и вообще весь ландшафт – великолепны. Особенно когда едешь не в воняющем бензином автобусе, а на прекрасной лошади и вдыхаешь запахи земли и цветов. Я б хотела прибыть сюда на Снегопаде.
Но цветы не так хороши, как описывала ТК. Впрочем, других она могла и не видеть. Всё же Москва и Подмосковье гораздо севернее Краснодара. К тому же, она не была в Яцком! Вот там – природа! Она не выжжена солнцем, разнообразна и щедра.
Показываю ей через окно наш вчерашний маршрут на Снегопаде. Поясняю, где ехала шагом, где – рысью, где – галопом.
- Молодец, правильно распределила силы лошади. А когда ехала вдоль дороги – он не пугался машин?
- Совершенно. По-моему, Снегопад вообще ничего и никого не боится.
- А Бой очень боится. Но зато он идёт, куда хочешь. А Снегопад, если чувствует слабость всадника, может стать посреди дороги, как угодно далеко от конюшни и – увезти домой. Это мне конюхи рассказывали. А ещё они сообщили, что, если Снегопад почувствует под ногами хоть мало-мальски влажное место, тут же падает покачаться – под всадником или без него, не важно. Такой уж любитель воды.
Я рассмеялась:
- Раньше нужно было предупреждать! – и рассказала о вчерашних приключениях.
ТК ужаснулась:
- Ну и сюрприз! Ничего себе!
(Прикольно, конечно, на такой серьёзной, своенравной лошади выпускать в степь юную всадницу – без предварительного инструктажа.)
По автобусному спидометру мы вот что установили.
За 3 часа я проехала около 30км, из них резвым галопом – около 5. Ливанова – за 3,5 часа – около 35км, из них галопом – около 6-7. Мы с ней ездили дольше и дальше других.
В лагере после обеда начинаем готовиться к КВНу. Сочиняем приветствие жюри, зрителям и соперникам, вопросы и конкурсы. (Умиляет, что КВН – сегодня вечером, через несколько часов. А готовиться к нему начали только сейчас! И, тем не менее, выступили очень достойно. Несомненно, что очень талантливые дети стали победителями Всесоюзного конкурса «На коне – через века»!).
С приветствиями всё прошло гладко: каждый из нас когда-либо участвовал в каком-либо КВНе и что-либо помнил. Но с вопросами и конкурсами дело обстояло хуже. Мы плохо знали друг друга. Собрали нас здесь лошади. Это и должно стать отправной точкой, нашим общим интересом и стилем. Из придуманных наспех вопросов помню некоторые:
1.Вопрос:
– Полосатый, кубический, лежит под кроватью?
Ответ:
- Арбуз.
- А почему – кубический?
- Чтоб не укатился.
(Кстати, сейчас в Японии изобрели сорт арбузов кубической формы – для удобства транспортировки).
2.Вопрос:
– Маленький, серенький, живёт в сухой листве и шуршит?
Ответ:
- Шуршанчик.
3.Вопрос:
- Маленький, серенький, живёт в сухой листве и шуршит, но не шуршанчик?
Ответ:
- Брат шуршанчика.
4. Вопрос:
- Лошадь какой породы всё время бегает галопом?
Ответ:
- Тыгыдынской. (из анекдота).
5. Вопрос:
- Три бутылки и ключ. Что это?
Ответ:
- Трёхкомнатная квартира старика Хоттабыча.
Конкурса придумали два:
- 1. На время собрать уздечку.
Я пускаю по рукам свою уздечку, потом у всех на глазах её разбираю и предлагаю собрать в течение 5 минут. Кто сумеет – получит в награду каску.
2. Изобразить рысь и галоп.
Дело осложнялось тем, что вожатые могли не знать разницу между этими аллюрами. Но это их проблемы. Мы-то – знали. И двухтактную рысь решили изобразить в виде военного марша:
- Левой! Левой! Раз-два! Раз-два!
А трёхтактный галоп станцевать , ведь это – вальс: раз-два-три, раз-два-три…
ТК наши идеи очень понравились.
После полдника возник маленький инцидент. Маринка – капитан нашей команды – узнала, что в КВНе я не участвую. Её пробил псих, и мы чуть не поссорились.
Я смылась на берег Еи и там тихонько и всласть наплакалась. Просто мне очень не хотелось отсюда уезжать…
Когда мы покидали ипподром, Ливанова обратила моё внимание на лица девчат:
- Посмотри – ни одной слезинки. А в Старопавловской девчонки рыдали на шеях коней: не хотели уезжать. Не странно ли?
- Понимаете, - пояснила я, - в Старопавловскую отправили тех, кто никогда не ездил верхом, и по возвращении домой их не ждали лошади. А для наших с возвращением домой лошади не закончатся. К тому же здесь организация такая… Вот им и не жаль…
Теперь же я остро ощутила: других дома ждали лошади. Но не меня! Завтра я покину Крыловскую, и все эти десять дней превратятся в чудесную сказку – и не больше того. В Донецке меня не ждут лошади. И неизвестно, когда я снова сяду в седло…
К моменту возвращения в лагерь я уже немного успокоилась. Но глаза ещё были на мокром месте. ТК это заметила:
- Главное – нам не терять связь. Может, на будущий год что-нибудь придумаем, - утешала она.
Я осознавала своё состояние. Если б не этот спор с Маринкой – я б сдержалась и не распускала нюни. Но он послужил последней каплей для расстроенных нервов…
Как на грех, подвалил Оно, пристал с расспросами. Я лениво ответила, что просто жаль расставаться с лошадьми.
- Подожди немного, я сейчас принесу тебе маленький сувенир! – засуетился Оно.
- Что я – особенная? Если уж дарить сувенир на память – так всем.
- Нет, это я от себя, - и ушёл в корпус.
Подбежали девчонки. Они весело щебетали о КВНе и моем пасмурном настроении. Подошёл и Оно и терпеливо ждал, пока мы наговоримся, чтоб без свидетелей вручить мне сувенир – подковку с вздыбленной в ней лошадью.
- Спасибо! Какая прелесть!
Оно был доволен, что сумел отвлечь меня от мрачных мыслей.
Только он исчез – появилась Маринка Малынова.
- Что это? – указала на подкову.
- Оно презентовал.
- А-а, я видела: он такую же Ирке Клинниковой подарил после их совместной попойки, когда он постирал твой билет.
Это заявление несколько рассеяло ореол бедного влюблённого корреспондента.
Когда я вернулась в корпус, у девчонок шёл процесс изобретения командной формы. Марину Минаеву, как капитана команды «Эскадрон гусар липучих», мы вырядили в белую рубашку, синие бриджи и начищенные до блеска армейские сапоги, к которым я прицепила свои шпоры. Хоть в последний день они для чего-то пригодились. На голову Марине я нахлобучила настоящую бархатную каску для верховой езды, а в руки ей всучили профессиональный конноспортивный хлыст. Она бродила по корпусу между кроватями, а мы учили её щёлкать при остановках шпорами и зычным голосом отдавать кавалерийские команды:
- Эскадро-он! Аллюр – три креста! Марш-марш!
Марину Малынову нарядили Старым Больным Солдатом: она хромала, потому что накануне кобыла здорово отдавила ей ногу. Моими тенями для век намалевали ей «фонарь» под глазом, на скуле прилепили крестик лейкопластыря, а на голову напялили детскую хоккейную каску – ту, что собирались дарить победителю конкурса по сборке уздечки. Отдавленная маринкина нога обута во «вьетнамок», здоровая – в кавалерийский сапог. В руках – швабра, на которую она, хромая, опиралась.
Остальные – кто в чём, но обязательно – в штанах.
На ужин пришёл дядя Ваня, сел со мной рядышком. Оказывается, его здесь тоже подкармливают.
- Придёшь? – спрашивает. – Я там угощение приготовил.
- Ага, - киваю, - только после КВНа. Останьтесь, посмотрите – не пожалеете.
Девчонкам я в открытую уже сообщила, что поздно вечером поеду кататься на Будулае. (Сказано откровенно, выражая отношение к лошади, как виду животных: они для того живут, чтоб мы на них катались). И мне всё равно, кто поедет на Бунчуке. Пускай сами решают – кто. Девчата выбрали Жанну.
КВН прошёл на высоком уровне. Больше всего мне понравилось, что вожатые строго придерживались своего стиля игры, и наши – своего. Работали на контрасте.
Пёстрые, яркие, во всяких развевающихся лохмотьях, шумные и суетливые вожатые – команда «Хохотунчик».
И – строгие, подтянутые, идущие строем кавалеристы – наш «Эскадрон гусар липучих».
Вспоминаются кое-какие вопросы «хохотунчиков».
1 Вопрос:
- Назвать слово с четырьмя буквами «Ы».
Ответ:
-Лышыдысты.
Наши ответили «Вылысыпыдысты». Перестарались в количестве «Ы», но суть ухватили верно.
2.Вопрос:
- Чем жокей отличается от вожатого?
Ответ:
- Утром вожатый бешено орёт: «Дети! Дети! Сюда! Завтрак!» А жокей – балдеет в седле. Вечером вожатый орёт: «Дети, дети – отбой!!!» А жокей – балдеет на дискотеке.
Наши восприняли всё буквально, не догадались, что вожатые не понимают разницы между жокеем и всадником. И ответили: «Формами!» Ведь вожатые все – как на подбор: крупные, не блещущие худобой девицы килограммов под 70 каждая.
На наши вопросы вожатые ответили так:
1 – угадали.
2 – угадали.
3 – Вожатской породы (что тоже верно).
4 – не угадали и были далеки от истины.
Но самым «козырным» оказался вопрос, придуманный мной: «Что объединяет в пионерлагере «Колосок» хомут и снайпера?». Догадаться не смог никто, но от правильного ответа все схватились за животы от смеха.
Ответ: «Туалет!». И пояснение: «Как известно, дырка в туалете обычно своей формой сходна с хомутом. А тот, кто бывал в туалете нашего «Колоска», знает, что попасть в ту дырку может только снайпер!»
Конкурсы отменили. А жаль. Последним было задание: представить зрителям один день из жизни лагеря. «Хохотунчики» в соответствии со своим названием шумели, кричали, дёргались, дрались, изображая титанические усилия вожатых в борьбе с детьми. После пяти минут такого «дня» у всех разболелись головы.
А наши вышли строем и чётко, спокойно, с чувством спели песню «Мы сегодня на заре встанем…»
После этого задания баллы уравняли. Чтоб никому не было обидно.
Потом в лагере началась дискотека, а мы с Жанной и дядей Ваней отправились к лошадям.
По пути тайком от ИП заскочили в столовую и попросили полбуханки белого хлеба (чёрного в Крыловской не бывает) и банку яблочного повидла. Если дед нас угощает – я не могла идти к нему с пустыми руками.
В сторожке у него мы поели копчёной колбасы, домашних сырников, и запили всё это компотом. После столовской пищи это угощение казалось не таким уж и скромным. Дед просил зайти после того, как мы отъездим.
Уже в полной темноте мы отправились к конюшне. Лошади находились в загоне и не были стреножены. Мрак – хоть глаз выколи. Я с трудом уловила силуэт всего одной лошади, которая в руки не давалась, постоянно отбегая.
- Бурый! – позвала я. Будулай остановился. Я подошла к нему и на ощупь взнуздала. – Милый, милый… Узнал, мой хороший…
Бунчука же нигде не было. Но вскоре Жанна испуганно закричала:
- Ой, здесь кто-то дышит, у меня под ногами!
Тьма – непроглядная. Слышно дыхание, но самой лошади не видно. Подошёл дядя Ваня и тоже на ощупь взнуздал лежащего Бунчука. Мы вывели лошадей из загона и сели верхом.
- Я не знаю, когда мы вернёмся…- говорю.
Поехали шагом. Теперь немного жалею, что взяла с собой Жанну, а не кого-то посмелее. Не таким представляла я прощание с любимой лошадью! (А каким? Носиться напоследок, вылупив глаза, рискуя свернуть себе шею в темноте, а лошадям повредить ноги? Хорошо, что поехала именно Жанна! Может, благодаря именно ТАКОМУ прощанию, а не головоломному, я не потеряла дружбу и привязанность Будулая).
Шагаем по дороге в станицу. Опять – звёздная россыпь над головами, искры из-под копыт, неумолчный стрёкот сверчков и цикад, тёплые, родные конские бока, мирное пофыркивание из мягких конских ноздрей и чёткие, отрывистые удары копыт о землю: раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре…
Но Будулай не спокоен. Снова перехватил у Бунчука инициативу и постоянно пытается подыграть. Хороший мой, как жаль, что нет в тебе таких кровей, как в Сапфире! Как жаль, что ты уже не жеребец! Я буду помнить тебя, бурый, всегда. Ведь ты всех удивляешь своим необыкновенно интересным характером, не соответствующим рабочей лошади – всех, кто с тобой сталкивался. Оставайся всегда таким, как сейчас! (Да, действительно – очень необычно. Но это просто говорит о том, что Будулаю, если отбросить в сторону кастрацию, повезло с владельцами. И Иван Петрович, видимо – очень мудрый и добрый человек, сумевший обращаться с лошадьми так, чтоб не изломать их ни физически, ни психически. Честь ему и хвала!)
Проехали полполя рысью. Я хотела на прощанье поднять коня в галоп, но Жанна попросила не делать этого – побоялась.
Я совсем бросила повод. Беги, золотой мой конь, куда хочешь, куда понесут тебя твои крепкие ноги! Будулай с радостью этим воспользовался и начал сильно баловаться. Шарахаться от малейшего шороха, кружить по дороге, забегать в заросли кукурузы и на пашню. Но чем больше он изощрялся, тем мне становилось веселее. «Давай, родной, играй! Вряд ли кто-нибудь другой тебе позволит это делать! Или будешь ковылять стреноженным, или в телеге смирно себя вести».
Вернулись мы часа через полтора. Напоили лошадей и поехали в конюшню.
Обычно Будулай так стремился к своему загону, что его приходилось сдерживать. Но сегодня он, удивляя уже не только меня, но и дядю Ваню, отправился… в темень леса! Я придерживала повод за самый кончик, предоставив коню возможность делать всё, что он захочет.
Бодрым шагом бурый отправился в заросли. Потом поднялся в рысь. Пробежав метров 300, конь внезапно разворачивается и галопом несётся в сторону загона. По-прежнему не держу его. Лечу на галопе. Без седла, на его широкой, жирненькой, мягко-упругой спине без выступающей холки – это так здорово!
Однако Будулай, не снижая скорости, проскакивает любимых конюшню, загон и Бунчука, и несётся вдоль дороги по траве. Одним едва уловимым движением повода я легко останавливаю его. Значит, он не понёс. Тогда ЧТО ЭТО БЫЛО?
Спокойным шагом возвращаемся к загону. Я задумчиво пытаюсь найти объяснение такому странному поведению коня. В голову закрадывается невероятное, фантастическое, но очень лестное и правдоподобное предположение: может, он почувствовал моё состояние (что я жажду поскакать на нём галопом) и подарил мне свой прощальный галоп? Если это так, то Будулай – самая необычная из всех встреченных мною лошадей, наделённая умом и талантами выше рядовой лошади. (После ознакомления с современными знаниями о лошади полагаю, что Будулай вряд ли был лошадиным гением. Просто его уму и характеру не очень мешали развиваться грубым обращением и непосильной работой. Хотя – кто знает? – может, Будулай – действително редкий по уму экземпляр?)
Но, скорее всего, всё гораздо прозаичней. Он понял, что я потакаю его выходкам и решил над дурочкой поиздеваться. Но тогда из лесу он должен был ломануться к загону, как это он делал совсем недавно, но не от него!..
Кто знает, о чём думают лошади? И какие мысли роятся в их больших красивых головах?..
На прощание любимый конь загадал мне загадку, на которую, наверно, так ответа и не найду…
Я сняла с него уздечку, обняла толстую шею и чмокнула в белый нос:
- Помни меня, Будулай! Я тебя очень любила…
У дяди Вани мы сидели до часу ночи. (В лагере, по укоренившейся традиции, никто из руководства и не пошевелился узнать, почему уехавшие кататься верхом по ночной степи девицы до сих пор не вернулись.) Допили компот. ИП рассказал о знаменитом казаке по фамилии Жлоба, и за что Жлобе поставлен памятник возле автотрассы Павловская – Кущёвская. Спел несколько казачьих песен. Очень хорошо спел, мне понравилось. Оказывается, он уже много лет поёт в Крыловском хоре ветеранов. («Проклятое» советское прошлое – бедные пенсионеры-ветераны пели в хоре, вместо того, чтоб бутылки собирать по помойкам!)
Потом я сообщила, что завтра в 8 утра уезжаю.
- Я тоже, - говорит ИП, - запрягу в бричку и – до самой станицы резвой рысью! Только пыль из-под копыт! Не люблю медленной езды и спокойных лошадей. На быстром ходу даже Бунчук забывает хромать.
- Я помашу вам из автобуса, если увижу.
Потом я ещё сказала, что в «Колоске» до девятого числа остаются две наши девочки – Лена и Лида из Ялты.
- У них уже куплен билет на самолёт. Но без нас они от скуки умрут. Если можно, дайте им лошадей, пожалуйста.
- Я посмотрю, что за девочки, - дядя Ваня лукаво улыбнулся.
Он проводил нас до ворот лагеря.
- Приходи завтра часов в 6-7 утра. Заберёшь яблоки. Я буду ждать.
Он чмокнул меня и Жанну:
- Спокойной ночи!
- Берегите Будулая. Это – очень необыкновенная лошадь. Берегите. Хотя бы в память обо мне.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: Крыловская. День двенадцатый.